Изменить размер шрифта - +
Хотя это, наверное, не очень правильно – мы ведь все-таки африканцы, верно?

Она сказала – «мы»! И от этого Нгоно почему-то вдруг стало очень приятно. Мы… ну, надо же!

– А ваш отец, верно…

– Да, он был белый. Не француз – бельгиец, но родился и всю жизнь прожил в Африке. Очень хороший человек… увы, давно уже умер. Как и матушка.

– Извините, если…

– Да ладно, – Жермена махнула рукой и улыбнулась. – Я, как Янник Ноа – теннисист и поп-звезда, – метиска.

– Скорей уж тогда – мулатка.

– Да, верно… Вас ведь интересует, как я увидела того… мертвого…

– Да-да-да, конечно. Очень внимательно слушаю.

– Хорошо, – пожала плечами девушка. – Еще раз расскажу. В общем, где-то полшестого утра было, я как раз на работу шла, ну, сюда, в ресторан этот. Иду себе, иду… о разном думаю. Вдруг – около шлюза – ботинки из кустов торчат. Я остановилась, подошла… Сначала думала – наркоман, а потом нож увидела… и кровь. Тут же и позвонила, флики на редкость быстро приехали. Ой… извините за «фликов».

Инспектор ухмыльнулся:

– Да ладно, привык уже.

«Флик» – это было нехорошее жаргонное слово, так здесь, во Франции, именовали полицейских, как в Штатах – «копы», а в России – «менты».

– Ну, вот и все, – собеседница передернула плечами – замерзла, что ли? – Рядом я там никого не видела, здесь, на площади тоже никто не ошивался – рано слишком.

– А обычно здесь кто, гм… «ошивается»?

– Да мальчишки… Африканцы, арабы. На велосипедах, на скейтах катаются, один раз видела – даже на эстакаду залезли, но это граффитеры были. И как только не страшно сорваться?

Нгоно хотел было что-то сказать, задать какой-то уже вертевшийся на языке вопрос, но не успел – во внутреннем кармане пиджака забился, зазвенел телефон – точнее сказать, запел каким-то популярным мотивом.

– Гоно! Срочно лети в морг! – едва инспектор успел приложить трубку к уху, как та уже взорвалась хриплым голосом комиссара. – Там у покойника на плече татуировку обнаружили, похоже, что русскими буквами – а у тебя же, кажется, друг – русский?

– Есть такой, месье комиссар. И буквы русские я знаю… только не все.

– Так съезди, посмотри там, потом отзвонись следователю.

– Слушаюсь, господин комиссар.

– Ого, какие вам звонят люди! – мило хохотнула Жермена. – И эта вот музыка, что у вас в телефоне играла – «Львицы», Янника Ноа песенка. Мне очень нравится… и вам?

– Что? Ах, музыка… да-да-да, конечно, нравится! Мы же с то… с вами – африканцы, ага.

Если б эта девушка сказала сейчас, что без ума от какой-нибудь пилорамно-гремящей «Анорексия Нервоза», то и Нгоно бы со всей искренностью утверждал, что тоже очень любит «блэк-спид-треш– и какой-нибудь там еще металл».

– Мы ведь с вами не договорили еще… а мне срочно нужно… – инспектор торопливо поднялся со стула. – Знаете что… а давайте встретимся вечером, скажем, в каком-нибудь более-менее приличном кафе.

– Давайте тогда уж тут, у ротонды. В девять часов, да? Раньше мне не управиться.

– Заметано! – обрадованно воскликнул молодой человек. – В девять часов у ротонды.

Махнув девушке рукой, он побежал к Будде, уселся в припаркованный рядом «Пежо»…

 

Девчонка не зря ежилась – утром-то на улице было не жарко, и только в машине инспектор почувствовал, что и сам немного замерз, а шмыгать носом – как следователь Ренье – что-то не очень-то хотелось.

Быстрый переход