|
Служащие отеля по праву гордились своими традициями и историей, большинство игрушек оказались старинными, часто – ручной работы. Она никогда раньше подобных не видела: ярко раскрашенные фигурки зверей из дутого стекла или папье-маше, крошечные сани, запряженные позолоченными оленями, разноцветные, разнокалиберные шары, ангелочки с крылышками, удивительно напоминающие маленькую Кимберли, лица расписаны необыкновенно тщательно, фонарики, стеклянные бусы, другая мишура и главное – самые настоящие свечи, горящие среди пушистых ветвей.
Елка пахла лесом и смолой! Она пахла сказкой! Катя качнула пальцем ближайшего ангелочка и ошеломленно попятилась: вдруг показалось – крошечная Кимберли ободряюще подмигнула ей. Да нет, конечно, нет, это просто дернулся от сквозняка огонек ближайшей свечи! Катя поискала взглядом Санта Клауса и внезапно поняла: русский дед Мороз ей понятнее и ближе. Он надежнее, что ли, солиднее, в своей длинной шубе. Интересно, он здесь есть? Ведь это Англия… «Глупая! При чем тут место? – одернула себя Катя. – У любой елки непременно дежурят дед Мороз и Санта Клаус. Все дело в том, кто к ним обращается, и вообще – он один, просто по-разному называется…» – О, Кэт! Ты нашла уже свой столик? Катя обернулась и радостно улыбнулась: Джейсон! Какой важный, в настоящем смокинге, с цветком в петлице, пахнущий дорогим одеколоном… – Нет еще. А ты? – Тоже нет. Пойдем, вместе поищем? – Да, спасибо. Только… подожди минуту! – О-о! Загадываешь желание? – Ну… – смутилась Катя. – Рано, наверное? Положено в двенадцать? – Глупости! Моя мама раньше говорила: каждый сам чувствует свое время. – Джейсон хмыкнул. – Ну, Санта Клаус один, а нас много. Он же не может всех слышать одновременно? – Тогда… я хочу обратиться к нему сейчас, – Катино лицо показалось юноше на удивление серьезным. Джейсон кивнул и, отходя в сторону, чтобы не мешать, с легкой завистью пробормотал: – Счастливая! А я вот давно не верю в Санта Клауса. Пожалуй, с десяти лет, как только старик вместо подарков стал оставлять мне под елкой чеки, подписанные отцовской рукой. – Джейсон оглянулся на Катю и пожал плечами. – Впрочем, я не жалуюсь… Но Катя его не слышала. Она стояла перед елкой, крепко зажмурившись и сжав кулаки. Просила деда Мороза забыть о ее глупом давнем желании. Теперь у нее есть другое, настоящее: пусть она завтра же проснется дома в своей постели! Пусть мама опять ворчит, что лень раньше Кати родилась! Пусть папа ругает за несобранность! Пусть Ленка Плющенко считает ее задавакой, но остается подругой – навсегда! – и пусть она выиграет новогодний конкурс! «А про украденный стих я Ленке ни за что не скажу, – твердо решила Катя. – Какой смысл жалеть о том, что не изменить? Просто в следующий раз…» Катя расслабилась – у нее будто камень с плеч упал – и открыла глаза: прямо перед ее лицом покачивался маленький белокурый ангел, его круглые голубые глаза смотрели строго и серьезно. Она погладила пальцем искусно сделанные крылышки и виновато прошептала: –Я знаю, это нехорошо, я настоящая трусиха, но я же раскаиваюсь, вот честное слово… И быстро пошла прочь от елки, к ожидающему ее Джейсону.
***
И вот Катя снова сидела в машине, уставшая, опустошенная и счастливая. Она не смотрела в окно, ее не интересовал сверкающий огнями Лондон, она не косилась украдкой на Ройса, ей вполне хватало его плеча, надежного и дружеского. Прошедший вечер все еще жил в девочке, и она снова искала с Джейсоном свой банкетный стол, это оказалось несложно: возле каждого прибора лежали карточки с выгравированными именами. |
