— Год или больше» — повторил папа. — Что ж, это очень большой срок.

— Да, очень большой! — воскликнула я. — И пока он будет изобретать нечто гениальное за тысячи миль от меня, я буду торчать в началь­ной группе по писательскому мастерству, хо­дить на химию, которую я уже заваливаю, не говоря уже о высшей математике. Я вообще не представляю, зачем мне ее учить, потому что у нас есть куча бухгалтеров…

— Ну, ну, — сказал папа. — Любой чело­век для того, чтобы считаться всесторонне раз­витым, должен немного знать высшую мате­матику.

— Знаешь, что сделало бы меня всесторонне развитой, а тебя — знаменитым филантропом и, может, даже Человеком года по выбору жур­нала «Тайм мэгэзин»? — спросила к. — Я тебе скажу что. Если бы ты основал где-нибудь здесь, в Нью-Йорке, собственную лабораторию по разработке роботов, в которой Майкл мог бы изготовить свою автоматическую штуковину!

На это папа от души рассмеялся. Мило, конечно, только я не шутила.

— Папа, я серьезно. Почему бы тебе это не сделать? У тебя же есть деньги,

— Миа, — сказал папа, посерьезнев. — Я совершенно не разбираюсь в робототехнике.

— Зато Майкл разбирается, — сказала я. — Он мог бы тебе рассказать, что нужно для ла­боратории. А тебе остается только... ну, пони­маешь. Заплатить. А когда Майкл успешно изготовит эту автоматическую штуку, слава достанется тебе. Тебя пригласят в шоу Лари Кин­га, я уверена, обязательно пригласят. Что там «Вог», кому он нужен, подумай, как много за­говорят о Дженовии, после этой истории! Это так здорово поддержит туризм. Который, согла­сись, пребывает в упадке с тех пор, как доллар подешевел.

Папа покачал головой.

— Миа, это совершенно исключено. Я очень рад за Майкла, я знал, что у него большой по­тенциал. Но я не собираюсь тратить миллионы долларов на строительство какой-то лаборатории по созданию роботов только затем, чтобы ты вместо того, чтобы как следует учиться в один­надцатом классе и осваивать высшую матема­тику, прохлаждалась и миловалась со своим парнем.

Я посмотрела на него свирепым взглядом.

— Папа, в наше время никто не говорит «ми­ловалась»!

Должна же я была сказать хоть что-нибудь. И это его «прохлаждалась»...

— Прошу прощения. — Бабушка протопала на середину комнаты и заняла такую позицию, с которой могла метать свирепые взгляды на нас обоих. — Очень жаль прерывать вашу важ­нейшую дискуссию об ЭТОМ МАЛЬЧИКЕ. Но мне интересно, заметил ли кто-нибудь из вас, что в этой комнате кое-что не так. Чего-то явно НЕ ХВАТАЕТ.

Мы с папой огляделись. Пентхаус площадью в 1530 квадратных футов включал в себя две спальни, две с половиной ванных, в каждой из которых была ванна и отдельная душевая ка­бинка, два телевизора с плоскими 12-дюймо­выми экранами (тут я имею в виду только те телевизоры, которые стояли в ванных), эксклю­зивные принадлежности для душа от Frйdйric Fekkai и Cфtй Bastide, набор для бритья от Floris, свечи Frette, гостиную, столовую с обеденным столом на восемь персон, отдельную буфетную, библиотеку с книгами, DVD-плеер, стереосис­тему, коллекцию DVD дисков, многоканальный беспроводной телефон с голосовой почтой, дос­туп к высокоскоростному Интернету и наполь­ный телескоп, чтобы можно было разглядывать звезды или квартиру Вуди Аллена, которая на­ходится по ту сторону парка.

Невозможно представить, чего в номере ба­бушки не было.

— Здесь нет ПЕПЕЛЬНИЦЫ! — закричала бабушка. — ЭТО ЛЮКС ДЛЯ НЕКУРЯЩИХ!!!

Папа посмотрел на потолок.