Лилли достала карманный компьютер Palm Pilot (где она, интересно, его взяла???) и подошла к бабушке.

– Вы правы. Значит, в шесть у нас «Тайм Мэгэзин», а шесть тридцать – «Ньюсуик», – сказала она. – Мне звонили из Эн-Пи-Ар, думаю нам стоит попытаться втиснуть их в наш плотный график. Это не помешает. Кроме того, у нас есть просьба от канала «Нью-йоркский первый», чтобы Миа пришла на сегодняшний эфир в «Инсайд политике». Я взяла с них обещание, что они не зададут ни одного вопроса о Фронте Освобождения Земли. Что вы об этом думаете?

– Великолепно, – заявила бабушка, снова прикладываясь к бокалу с «сайдкаром». – А как насчет Ларри Кинга?

Лилли похлопала по головному телефону, который она уже успела надеть на голову.

– Антуан, вы еще не связались с Ларри Кингом? Нет еще? Продолжайте дозваниваться.

Ларри Кинг? Фронт Освобождения Земли? Да что ПРОИСХОДИТ?

Именно это я и закричала.

Бабушка и Лилли посмотрели на меня с таким видом, как будто только сейчас заметили мое присутствие.

– О, – сказала Лилли, снимая головной телефон. – Миа, ты права, насчет Фронта… Не волнуйся.

Тут она ввернула термин из гольфа и у меня просто челюсть отвисла. С каких это пор Лилли стала разбираться в гольфе?

– Мы не хотели тебя волновать, Амелия, – спокойно сказала бабушка, закуривая сигаре shy;ту. – Право, это пустяки. Скажи, ты сейчас все время носишь такую прическу? Тебе не кажется, что будет лучше, если ты немного подстрижешь волосы?

Ее фразу насчет волос я пропустила мимо ушей.

– Да что происходит, в конце концов? Что, Дженовию правда собираются исключить из Евросоюза за мою акцию с улитками?

– Нет, если я смогу это предотвратить, – небрежно так ответила бабушка.

У меня просто сердце в груди перевернулось. Так это правда!

– Неужели они могут это сделать? Неужели Евросоюз на самом деле может выкинуть Дженовию всего лишь из-за нескольких улиток?

Бабушка выпустила длинную струйку голубого дыма.

– Разумеется, нет!

Это сказал папа, который вошел в комнату, прижимая к уху мобильник. Я, было, вздохнула с облегчением, но потом поняла, что он говорит не со мной, а отвечает по телефону.

– Нет! – заорал он, уж не знаю, с кем он там разговаривал. Взяв с тарелки несколько сэндвичей, он повернулся и пошел обратно в свой номер. – Она действовала исключительно по собственной инициативе, а не от имени какой-либо международной организации. Неужели? Что вы говорите? Я очень сожалею, что вы именно так это восприняли. Возможно, когда у вас будет дочь-подросток, вы меня поймете.

Он вышел и захлопнул за собой дверь.

– Ну-с, – бабушка затушила сигарету в пепельнице и протянула руку за остатками «сайдкара». – Может быть, поговорим о предвыборной платформе Амелии?

– Блестящая идея, – сказала Лилли и нажала какие-то кнопки на своем карманном компьютере.

Что ж, по крайней мере, теперь я точно знаю, почему бабушка так ухватилась за эту затею с выборами президента. Это единственный способ отвлечь внимание репортеров от скандала с исключением Дженовии из Евросоюза за экологический терроризм.

Но какое оправдание у Лилли? Я хочу сказать, что от кого-от кого, а от нее я меньше всего ожидала, что бабушка сумеет переманить ее на свою сторону.

И ты, Лилли?

В перерыве между моими интервью журналам «Тайм» и «Ньюсуик» в комнату вернулся папа. Вид у него был встревоженный. Мне стало очень неловко, и я извинилась перед ним за всю эту историю с вбрасыванием улиток.