– Я очень рада.

– Я вижу, – хмыкнул работорговец и, забрав у слуги большой сверток, бросил девушке. – Держи. Там платье для торгов, переоденься.

Старик с помощником ушли, дав Эве возможность переодеться без свидетелей. Вопреки ее опасениям принесенный наряд выглядел практически целомудренным – простое белое платье до пят, призванное не украшать, а служить фоном. Удивительно прозорливый выбор для мужчины, хотя не стоит забывать, что многонеуважаемый агграссец годами продавал живой товар, а значит, имел представление, как его лучше подать покупателю.

Морщась и постанывая, Эва переоделась и поплелась прочь из купальни. Практически мгновенная смена обликов далась нелегко – от усталости ныло все тело, напомнив о тех днях, когда в виде наказания приходилось таскать ведра с водой в храмовый сад. Пятьдесят шесть деревьев, под каждое нужно вылить по три ведра. После таких наказаний она долго не могла уснуть от перенапряжения.

Подходя к камере, где держали многоликого, девушка ощутила прилив сил. Еще чуть-чуть и она узнает о себе нечто новое и важное. Вся в предвкушении, она попеременно испытывала то волнение, то страх, то восторг.

Дверь в темницу хэмелла приоткрыта.

Опасаясь очередной подлости от работорговца, Эва тревожно замерла и тихо позвала:

– Солар…

Тишина стала нехорошим ответом. Девушка осторожно вошла в камеру. Пусто, лишь примятый матрас на каменном полу, служивший пленнику постелью, и пара грязных тарелок, оставшихся после обеда.

Может, работорговец решил перевести его в другое узилище?

Не теряя надежды еще раз увидеть Солара, Эва подошла к дверям, за которыми томилась Валэри. Ламчерион спала чутко и проснулась сразу, как девушка окликнула ее.

– Ты не знаешь, куда делся хэмелл?

Валэри встала с соломенной подстилки, медленно подошла к зарешеченному окошку.

Молчание затягивалось. И Эва разочарованно решила, что таким образом она пытается отомстить за гадости и оскорбления, которые она ей наговорила в день поимки.

– Его купили, – наконец произнесла ламчерион.

Свет магического камня-светляка позволял хорошо разглядеть пленницу. И выглядела она плохо: осунувшееся лицо, сальные волосы, грязная одежда. Но страшней всего глаза – тусклые, бездонные, пустые колодцы. Говорят, если ламчериона разлучить с парой, он невыносимо страдает. Похоже, не врут.

– Кто? – Эва облизала пересохшие губы. Она предполагала, кому мог понадобиться взрослый хэмелл, но надеялась, что ее опасения не подтвердятся. – Кто его купил?

Валэри вдруг улыбнулась нехорошей улыбкой.

– Я слышала, как ты с ним воркуешь. Что, нашла родственную душу? Наверное, это первый твой родич, с которым ты общалась?

Эва вместо ответа терпеливо повторила:

– Кто купил Солара, Валэри?

Женщина проигнорировала вопрос, продолжая говорить о своем:

– Теперь ты хоть на сотую долю прочувствуешь то, что испытываю я, разлученная с Яном.

– Я не виновата в твоих несчастьях, Валэри, – рассердилась Эва, – а вот ты подставила меня, заманила в ловушку. Может твои беды – расплата, посланная богами?

Валэри переменилась в лице – ненависть исказила миловидные черты.

– Кто купил хэмелла? Некромант, Эва, его купил некромант. И судя по черному плащу, это был настоящий, практикующий магию смерти некромант, – ламчерион говорила ожесточено, смакуя растерянность девушки. – Ты ведь знаешь, хэмеллы – отличный материал для некромантских опытов.

И Валэри зло рассмеялась.

***

Школа ордена Воды,

52-й день прихода Эвгуста Проклятого

– А потом второй близнец толкнул разговорившегося брата в бок, и я поняла, что только Корвин не в курсе про обряд, – закончила Олливера и замолчала, давно усвоив, что магистр не любит лишней болтовни.