Кот Бармалей лежал на постели рядом с Любой, вытянув в струнку толстые лапы. На кошачьей морде застыло скорбное выражение обиды. Люба гладила кота по пушистой шерстке и страдала.

Стрелки часов показывали уже половину двенадцатого. В коридоре наконец-то послышались тяжелые, командорские шаги Вовки.

«Идет!.. Ой, что сейчас будет!» – с ужасом подумала Люба.

Она спихнула с постели кота и накрылась одеялом с головой. Шаги замерли рядом с постелью. Люба слушала грохот своего сердца и грызла кулачок.

«Скорее бы стукнул, что ли!..» – пронеслось у нее в голове.

Вовка лег. Он приподнял одеяло и нежно поцеловал Любу в ухо.

– Прости меня, пожалуйста… – смеющимся шепотом сказал он. – Прости!

Любочка замерла. Сильные руки обняли ее и прижали к горячему телу.

– Бедная моя, глупенькая!.. Позавчера, в отличие от Наташки, тебе совсем не нужно было врать, – ласковый шепот Вовки прерывался короткими смешками. – И ты здорово разозлилась, ведь правда?.. Это был единственный случай, когда уже я мог приревновать тебя. Но меня опять не было дома. Когда ты пила кофе, у тебя дрожали от обиды руки. Ты пролила на стол лужицу и разбила чашку. Скажи честно, ты плакала?

– Еще чего! – возмутилась Люба и попыталась освободиться от сильных рук. – Тоже мне, Шерлок Холмс.

– Нет, ты плакала. А потом тебе стало так досадно, что ты решила уйти к маме. Ты стала собирать вещи…

– С чего это ты взял?! – Люба рванулась всем телом.

– Я пришел домой только утром, а ты спала в зале на диване. Ты даже не разделась… И забыла снять один сапожок. У тебя было лицо измученной Золушки. А нашего Бармалея я нашел в запертом чемодане… – горячий шепот Вовки задрожал от смеха. – Бедный котяра орал благим матом, но ты его не слышала. Значит, ты открывала чемодан… А Бармалей любит спать на чистом и мягком.

– Пусти меня сейчас же! – Люба, наконец, вырвала руки и обрушила на мужа удары подушкой – Вот тебе, вот!.. За все!

– Кот в чемодане! – Вовка с хохотом свалился на пол. – Ой, мама!..

По разгоряченному лицу Любы потекли слезы. Ей было невыразимо больно и стыдно.

– Убью!.. – закричала Люба, снова замахиваясь подушкой.

– А за что? – Вовка изнемогал от смеха. – Кстати, Наташка мне рассказала, как ты съездила по уху своего «хахаля». Ты зачем с ними пошла, а?.. Подругу оберегала?

– Сейчас тебя убью, а завтра Наташку!

Подушка взмыла вверх… Вовка прикрыл голову руками и взобрался на кровать. Люба не успела пискнуть, как снова оказалась в могучих руках.

– Любочка, прости ты меня, дурака, – Вовка целовал горячее лицо жены. – Прости. Видишь, я уже не смеюсь совсем…

Вырываться было бесполезно. Люба замерла и тихо всхлипнула. Вовка упал носом на мягкое плечо жены и хрюкнул от смеха.

– Кот в чемодане!..

От хохота Вовки стала раскачиваться люстра. Люба содрогалась от рыданий и стыда, но не могла пошевелить даже пальцем. Ей было трудно дышать…

– Солнышко мое, ну не надо, – Вовка неумело вытер слезы со щек Любы. – Ну, подумаешь, шекспировские страсти в женской душе в два часа ночи… Подумаешь, кот… Я же люблю тебя!

– Задушишь, дурак! – взмолилась сквозь слезы Люба.

Вовка чертыхнулся и ослабил объятия. Люба дышала жадно, как после затяжного нырка.

– Шерлок Холмс доморощенный! – с трудом выдохнула она.