— … и я всего-то хочу дать хоть этой девочке, этому ребенку немного счастья. И ничего для этого не пожалею, — закончил Савелий на высокой ноте.

— Понты дороже денег, — кивнул Олег Иванович, разливая виски по рюмкам. — А ты у нее спросил, как она его понимает? Возможно, она сейчас хочет чего-нибудь большого и чистого? В первую очередь, думаю, большого.

— То, о чем ты хотел сказать, дадут ей другие, — пренебрежительно отмахнулся Савелий. — Молодые жеребцы вроде тебя… Поверь, я к этому готов, как пионер. Олежка, я же все понимаю! И никаких иллюзий не строю. Бог дал, Бог взял. И я Всевышнему буду только признателен. И не такой я дурак, чтобы противостоять гормональной стихии…

И он глянул на собеседника с такой пронзительной ненавистью, что Олегу Ивановичу на минуту, не больше, стало не по себе.

— Что, уже и виагра не помогает? — Он понизил голос.

— Олежка, дорогой, не уходи от прямого разговора… Лучше скажи: сколько, какова твоя доля?

— С любой суммы — мои законные пять процентов. Сколько бы с тебя ни взяли на телевидении за ее клипы. Ну и потом, когда, Бог даст, выйдет ее альбом. И это я тебе еще уступаю как давнему другу. А если еще хвалебный отзыв об этой птичке возьмется писать сама Рита Островная?.. Да еще в моей газете…

Об этом я и хотел тебя попросить… — перебил Савелий. — А Рите я сам позвоню, сегодня же.

Разучился, совсем разучился делать дела, подумал Олег Иванович. Чересчур занят. Отдает всего себя, без остатка, заботе о подрастающем поколении женского пола, того, что не старше девятнадцати лет. Хотя уж должен бы знать, что мимо рта я тоже ничего и никого не пропущу. Не в моих это правилах…

— Дело твое, — развел руками Олег Иванович. — Но если подключим Риту, на какую бы сумму вы с ней ни договорились, моя доля поднимется уже до пятнадцати процентов. Ибо это не тебе, а мне придется ее уговаривать, чтобы она восславила новую восходящую звезду нашей эстрады… Или тебе придется идти в другую газету, где тамошние халтурщики тебя обдерут как липку, едва услышат твою Юленьку в аудиозаписи.

— Но они сразу сбросят, как только ее увидят и распустят слюни, за шанс с ней переспать… — уточнил Савелий. — Думаешь, я не вижу ее бездарность?

— Хочешь сказать, ее истинные таланты проявляются только в постельном режиме? — подмигнул Олег Иванович.

Савелий не ответил, только развел руками и выразительно поднял глаза к потолку.

— Ладно, если хочешь, могу устроить для тебя лично интимное прослушивание… — сказал он негромко. — Мы ведь с тобой давно уже молочные братья, не гак ли?

— Если ты про Светочку Алову… — мечтательно вспомнил Олег Иванович.

— И не только. Всех я уже и не припомню. Поэтому уж лучше ты, чем кто другой, который обязательно заразит ее какой-нибудь гадостью, а потом она меня.

— Подумаешь, один укол сумамеда… хмыкнул Олег Иванович, снова подливая себе и собеседнику.

— Я старый человек. Но мне стоит только ей намекнуть насчет тебя. И эта послушная девочка будет твоей всю ночь.

— … А я за это сброшу пару процентов? — иронично спросил Олег Иванович. — Не мелочись… Откат есть откат. Кстати, а если у меня она запоет по-другому, тебя это не беспокоит?

— Но сбрось хотя бы три процента, — показал три пальца Савелий. — Двенадцать процентов— тебе, сколько еще Рита потребует… Ну, полтора. Знал бы кто, сколько я на нее потратился. И тогда пусть она поет, как ты захочешь.