|
- Да, в том-то и странность. Я знал о Земле, о ее народе, о его обычаях, но во многих отношениях я безнадежно отстал от жизни. Я не перестаю удивляться. Я спотыкаюсь о незнакомые традиции, верования, слова. - Не надо об этом, - тихо сказала Элин. - Мы не хотим показаться излишне любопытными. - Ничего, - ответил Блейк. - Я смирился с этим положением вещей. Я попал в странную обстановку, но когда-нибудь, возможно, узнаю все. Может быть, вспомню, кто я такой, где и когда родился, что случилось там, в космосе. А пока, как вы понимаете, я здорово озадачен. Однако здесь все проявили такт, мне подарили жилище. Меня не беспокоят. Дом в маленькой деревушке... - В этой деревушке? - спросил сенатор. - Я полагаю, он где-то неподалеку? - Даже и не знаю, - ответил Блейк. - Со мной произошло нечто странное. Я не знаю, где нахожусь. А деревня называется Мидлтон. - Это рядом, в долине, - сказал сенатор. - Отсюда и пяти миль не будет. Похоже, что мы соседи. - Я вышел прогуляться после обеда, - рассказал им Блейк. - И смотрел на горы - из внутреннего дворика. Близилась гроза. Огромные черные тучи и молнии, но до них было еще порядочно далеко. А потом я вдруг оказался на холме за ручьем, напротив этого дома. Шел дождь, и я стал насквозь мокрый. Он умолк и осторожно установил свой бокал с коньяком на каменную плиту под очагом. Он посмотрел сначала на отца, потом на дочь. - Вот так все и было, - добавил Блейк. - Я знаю, это звучит дико... - Это звучит как нечто совершенно невероятное, - ответил сенатор. - По-видимому, да, - согласился Блейк. - Причем дело не только в пространстве, но и во времени тоже. Я не просто очутился в нескольких милях от того места, на котором стоял. Была ночь, а когда я вышел во дворик, только-только начинало смеркаться. - Мне очень жаль, что этот болван-охранник ослепил вас фонарем. Должно быть, оказаться здесь уже было достаточным потрясением. Я не просил охрану. Я даже не хочу иметь ее. Но Женева требует, чтобы ко всем сенаторам была приставлена стража. Почему - я толком и не знаю. Уверен, что в мире нет кровожадных людей. Наконец-то Земля стала цивилизованной. По крайней мере, отчасти, хотя на это ушли долгие годы. - Но из-за этого биоинженерного вопроса страсти тут накалились, - сказала Элин. - Он привел лишь к более решительной политике, - возразил сенатор. - И нет никаких причин... - Есть, - ответила она, - есть. Все эти фанатики, почитающие Библию, все эти заклятые ретрограды и рутинеры ополчились против биоинженерии. - Она повернулась к Блейку: - Известно ли вам, что сенатор, который живет в доме, построенном триста лет назад, и кичится тем, что в нем нет ни единого технического новшества... - А повар? - перебил сенатор. - Ты забываешь о поваре. Она пропустила его слова мимо ушей. - ...и кичится тем, что в доме нет ни единого технического новшества, связался с шайкой сумасбродов, с архипрогрессивистами, сторонниками далеко идущих преобразований? - Никаких таких далеко идущих преобразований, - залопотал сенатор. - Обыкновенный здравый смысл. Создание земных условий на одной планете обойдется в триллионы долларов. За гораздо более короткое время и умеренную цену мы сможем сконструировать человеческую расу, способную жить на этой планете. Вместо того чтобы подгонять планету под человека, мы подгоним человека под планету. |
