– Но ведь ты сказала, что он твой раб? – испытующе глядит Заидал.

– Ненадолго. – Качаю головой. – Доведу до дома и отдам жене.

– Мне вроде говорили, что ты обещала его никому не продавать?

– Обещала! – твердо подтверждаю я. – Не продавать! Не дарить – не обещала!

– Тогда договорились! – весело ухмыляется мудрая вершина.

В Трайне мы пересаживаемся из коляски на ожидающих нас на постоялом дворе верблюдов. Хозяин трактира и прислуга буквально стелятся, чтоб угодить нам. Да уж, в лесном краю слухи распространяются с быстротой молнии. Впрочем, так же быстро действовал сегодня и Заид. Еще не успело взойти солнце, а королева с сыном уже отбыли в дальний поселок на постоянное место жительства. Старого короля перенесли в другие, более подобающие покои, выбросив попутно все его пузырьки. Я сам, ругая себя за доброту, написал ему рецепт лекарства, незаметно для окружающих продиагностировав больного с помощью мику. Потом спешно была проведена церемония передачи власти, и к завтраку лесной народ уже имел законный повод пить пиво и медовуху за новую вершину мудрого дерева.

Поздно вечером останавливаемся на отдых в небольшой деревушке. Выбрав таверну почище, решаю переночевать здесь. Пока Ориз устраивает на заднем дворе верблюдов, занимаем в холле место за столом. Почти за всеми столами расположились торговцы рабами, возвращающиеся со скалы. Рабы сидят на полу, жадно поедая простой хлеб. Лето было засушливое, неурожайное, и, чтобы расплатится с долгами, многие пустынники, степняки и даже поморы продаются в рабство. Глядя на них, Алик притих, его брови горестно сдвинуты, а губы поджаты.

– Марта, а где мой ошейник? – болтая ложкой в супе, внезапно интересуется он.

– Не знаю, – чуть не поперхнувшись, выдавливаю я, вспоминая, что бросил символ рабства в окно повозки, когда Грас вернул его мне, – а зачем он тебе понадобился?

– Но я же раб! – горько усмехается он. – И должен носить ошейник.

– Ничего в законе про это не сказано! – холодно обрываю его, – как хозяин захочет, так и делает!

– Но Ориз же носит! – не сдается Алик. – Чем я лучше его?

– Ничем не лучше! – серьезно подтверждаю я, и прошу у пустынника, протиснувшегося к столу, – Ориз, дай-ка мне твой ошейник!

– А зачем тебе? – строптиво глядит пустынник.

– Нужно!

– Только не теряй, он удобный, я там дырочку по себе проколол, – хозяйственно ворчит Ориз, снимая ошейник.

– Ладно, не потеряю, – бурчу, пряча ошейник в карман, не забыть бы где-нибудь по пути выкинуть.

– Грас, скажи, а что в той стороне? – продолжаю осторожно расспрашивать горца, разглядывая открывшуюся перед нами панораму.

Здесь, на самом высоком месте Камтанского хребта, все путники, преодолевшие крутой подъем, останавливаются на отдых. Расчистив небольшую площадку, какой-то предприимчивый горец построил тут каменную харчевню, пообедать в которой остановились и мы. Пока Ориз обихаживает верблюдов, а Алик договаривается насчет еды, я сижу на скамье у невысокого парапета, любуясь на освещенные солнцем сахарные вершины гор.

– Там Райхан, разве ты там не была?

– Не помню, чтоб я это говорила, – качаю головой, – а в этой что?

– Там только мелкие поселки горцев, да несколько рудников!

– А прямо, вот в этих высоких горах, тоже рудники? – безразлично произношу, стараясь не выдать волненье, ведь именно в этом направлении ушли разведчики.

– Нет там рудников, и не живет никто, – неожиданно сухо отрезает горец, – склоны очень крутые.