— Правда? — Король даже подался вперед от любопытства.

— О да! Например, самка барсука достаточно агрессивное существо, но когда дело касается ее потомства, она оказывается очень заботливой и нежной мамашей. — Он сделал еще глоток.

— Как необычно! — воскликнул король. — Мы никогда бы не подумали, что какие-то барсуки могут испытывать те же высокие чувства, которые Господь даровал человеку.

— Именно, — кивнул Алистэр. — Я сам преисполнился сочувствия к самке, которая потеряла своих детенышей, убитых ястребом. Она плакала так жалобно, бегала взад и вперед, несколько дней отказываясь от еды. У меня даже появились опасения, что она может уморить себя до смерти, так опечалена она была утратой потомства.

— И при чем же здесь мы? — нетерпеливо спросил Листер.

— Алистэр медленно повернул к нему голову и улыбнулся:

— Неужели вы не испытываете хоть какой-то доли сочувствия к барсучихе, столь горюющей по своим утраченным детям, ваша светлость?

Листер брезгливо усмехнулся, но король ответил:

— Любой благородный человек, без сомнения, будет, тронут таким поведением.

— Естественно, — проговорил Алистэр, — и не больше ли того благородный человек должен посочувствовать леди, разлученной со своими детьми?

Наступила тишина. Глаза Листера сузились от неприкрытой злобы. Его сын смотрел с пониманием, Хасселторп и Бланшар замерли. Алистэр не знал, насколько они знакомы с ситуацией, однако сын Листера точно кое-что знал. Он переводил взгляд с отца на Алистэра, его рот сжался в тонкую линию.

— Вы говорите о какой-то определенной леди, Манро? — спросил король.

— Да, сэр. Эта леди прежде была связана определенными отношениями с его светлостью герцогом Листером, а теперь страдает, утратив своих детей.

Король поджал губы:

— Они умерли?

— Хвала Господу, нет, ваше величество. Их просто отняли у матери, возможно, вследствие ошибки.

Листер поднялся, его бровь задергалась. — Какую игру вы ведете, Манро?

— Игру? — удивленно спросил Алистэр. — Я не играю, я просто констатирую факт. Или вы отрицаете, что Абигайль и Джейми Фицуильям находятся в вашем городском доме?

Листер вздрогнул. Он, без сомнения, считал, что ни Хелен, ни кто другой не знают, куда он спрятал детей. Алистэр тоже узнал об этом фактически сегодня утром, просто-напросто отправив мальчишку купить эти сведения у одного из лакеев Листера.

Герцог с усилием сглотнул.

— Я имею полное право держать этих детей в своем доме.

Алистэр молча смотрел на него, удивляясь, что тот еще не заметил ловушки.

Король строго посмотрел на герцога:

— Это ваши дети?

— Они… — начал Листер и замолк, наконец, осознав, куда подвел его Алистэр. Он открывал и закрывал рот, а Алистэр улыбался и попивал вино, гадая, достаточно ли герцог зол, чтобы потерять самообладание.

Если он признает детей в присутствии короля, они будут объявлены его детьми и, что важнее, его наследниками.

Кимберли развернулся к нему и прошептал:

— Отец.

Листер покачал головой, словно прогоняя наваждение, и на его лице застыла маска любезности.

— Эти дети не имеют ко мне никакого отношения — всего лишь отпрыски бывшей подруги.

— Отлично. — Король хлопнул в ладоши. — Тогда можно вернуть их матери, не так ли?

— Да, ваше величество, — сдавленно проговорил Листер и обернулся к Хасселторпу: — Когда вы предложите этот билль на рассмотрение парламента?

Герцог, Хасселторп и Бланшар углубились в обсуждение политики, а Кимберли расслабился.