– Когда нам заплатят?

Теперь я видела тех, кто нас сюда привез. Один – высокий и полный, а второй – невысокого роста, с растрепанными волосами и очень острым носом. Они смотрели в землю, переминаясь с ноги на ногу. Не смели взглянуть на Дьявола.

– Как обычно! Избавьтесь от испорченных!

Их отвязывали от деревьев…надевали на голову веревки с камнями и…толкали в озеро с узкого мостика. Нет…нет, нет. Этого не может быть. Это же жестоко…это зверство. За что?

– Не надооо! – закричала, и он обернулся ко мне. Жуткий ястребиный взгляд заставил замолчать и тихо заплакать от ужаса. Направил коня ко мне, и внутри все похолодело, зажмурилась, содрогаясь всем телом.

– Отвязать!

Его псы тут же бросились исполнять. Сейчас он прикажет утопить меня вместе с теми «испорченными». Прикажет и…бросит в воду.

Когда рука протянулась ко мне и схватила за шиворот, меня повело, и я погрузилась в черноту.

Я выныривала из небытия короткими обрывками реальности. Мне чудился запах серы, словно чиркнули около ста спичек одновременно, а перед глазами чернично малиновое зарево над полоской горизонта. То ли закат, то ли восход.

В ушах свистит ветер…Будут ли меня искать? Может быть, тетя Валя будет. Отец? Скорее всего, нет. А мне безумно хотелось, чтобы он искал, чтобы испугался, а мозг резануло картинкой, где он мимо меня проходит по утрам и даже не смотрит в мою сторону, а своих сыновей на руки берет, целует, жену чмокает в лоб. Они вместе идут на кухню…завтракать. Меня никто не позовет.

Ненависть поднялась вихрем и тут же улеглась пеплом в душе. Отненавидела уже. Горечь золой осыпалась и легла еще одним слоем грязи на сердце и на душу.

Я выныривала из омута боли и погружалась в него снова. Болело все тело, но больше всего голова. И это давящее присутствие…словно человек из тьмы вернулся и теперь находился в непосредственной близости ко мне. Обрывки воспоминаний вплетались в сумеречный туман перед глазами. Я слышу мужские голоса, но они говорят на другом, незнакомом мне языке. Особенно страшен голос поблизости, я его узнала. Он глухой, рокочущий и очень мрачный.

Сама реальность оказалась страшнее любого кошмара, который я когда либо видела. Потому что нет этой люти наяву и быть не может. А может, я сошла с ума? И это все плод моей воспаленной болезнью фантазии?

Наконец то глаза снова раскрылись с мучительной резью в висках, я поняла, что меня куда то везут. Нет. Не в машине. На лошади. Связанная по рукам и ногам, я свисаю поперек жесткого седла. Оно упирается мне в живот и жестоко трет кожу под легким платьем, прилипшим к телу, а скомканные и растрепанные волосы свисают до самой земли, выметая ее грязными серыми концами.

Как же я ненавидела свои волосы. Рыжие, но не цвета огня, а скорее, цвета светлой ржавчины, и веснушки на щеках и носу. Тело свое худое, костлявое. Мачеха стройной была, грудастой, и мама высокой и статной. А я…

Оглушительный свист заложил уши. Опять стало жутко, и я пошевелила руками.

Вот почему настолько сильно болят виски и режет глаза – вся кровь прилила к голове, а тело превратилось в сплошной синяк. Каждая секунда пульсировала в ушах ожиданием чего то ужасного, чего то необратимого, нависшего надо мной.

Вспомнила, как всадник в маске схватил меня за шкирку и как мешок перекинул через седло, и от дикого ужаса в горле застрял адский крик. Я приподняла голову и завопила что есть силы. Но всем было плевать.

Лошадь продолжала скакать во весь опор. На глаза от боли и страха навернулись слезы, и сквозь соленую рябь я видела сухую траву…бесконечную траву. Как будто я в какой то пустыне, где никто не услышит меня и никогда не поможет.

Я задыхалась от первобытного ужаса, пытаясь освободить затекшие и онемевшие руки.