— А что такое? — не понял Илья.

— Шесть, капитан, — указал на оставшиеся позади самолеты Чупара. — Еще неделю назад в нашей стране их оставалось всего шесть штук. А сейчас — четырнадцать. Восемь из них твои, капитан. Мы получили их с Украины после того, как ты избавил Кучму от шантажа. Вот они, смотри. Все восемь.

Действительно — стоящие за «Михаилом Громовым» самолеты не имели имен, а на своих плоскостях все еще несли желто-голубые круги и трезубцы.

— Скоро перекрасят, — сообщил полковник, поймав его взгляд. — Пять дней, как прилетели. Эмблемы чужие снять еще не успели, но они уже наши. Наши.

Ралусин, глядя на огромных птиц, стоящих на взлетно-посадочной полосе, почувствовал, как у него защемило сердце. Господи, как можно было пускать под нож таких красавцев?! Ведь они… Они почти живые! Хотя, конечно, для кого и красавцы, а кому — смертельно опасные хищники. Шакалы никогда не любят, если рядом с ними поселяется лев. А для современной техники планета стала невероятно маленькой.

— Сколько, говорите, у него дальность полета?

— Четырнадцать тысяч километров.

— Это же треть экватора!

— Да, капитан.

— Черт возьми, — покачал головой Илья. — Мы ухитряемся делать бомбардировщики, способные долететь от Москвы до Вашингтона, а на заставах до сих пор бегают БТРы, выпущенные тридцать лет назад.

— Для выполнения разных задач требуется разное оружие, капитан, — пожал плечами Чупара. — Где-то — «ТУ-160», где-то — «Т-80», а где-то лучше всего подходит остро отточенный нож. Зачем вам для ловли контрабандистов бронемашина с системой радиоэлектронной борьбы, противотанковыми и противосамолетными ракетами, постановщиками дымовой завесы и выкрашенная радиопоглощающим покрытием?

— Нам бы двигатели новые…

— Моторы будут, капитан. Кстати, а ножом вы работать умеете?

— На заставе всякое приходилось делать… — ответил Илья, продолжая любоваться самолетами. — А потрогать их можно?

— Думаю, да, — рассмеялся полковник.

Ралусин подошел к передней стойке, потиснувшись между огромных колес, положил ладонь на алюминиевый столб. Оглянулся на Чупару:

— Холодный.

— Так не май месяц на улице, капитан.

— А внутрь зайти можно?

— Не знаю. Нужно спросить у командира полка. Он нас ждет.

— Ждет? — вскинул брови Илья.

— Да, — широко улыбнулся Чупара. — Костя прекрасно знает, каким образом к нему в первый транспортно-бомбардировочный авиационный полк Российской Федерации попала новая техника.

Помещение штаба радовало своим первозданным, еще советским обликом: сверкающие чистотой стены и потолок, красная ковровая дорожка на ступеньках лестницы, часовой возле знамени. Сразу становилось ясно, что здесь, на аэродроме, в прежнем объеме сохранилось или финансирование, или призыв: соблюдать все в сверкающем состоянии обычно удается только руками солдат срочной службы. На Ралусина пахнуло чем-то щемяще-родным, давно забытым.

Высокая дверь кабинета командира полка выглядела как дубовая, по краям была покрыта мелкими ажурными кружевами, выжженными кем-то с необычайной тщательностью и покрытыми лаком. А за ней открывался кабинет с деревянными панелями на стенах, натертым мастикой наборным паркетом и большущим столом, украшенным одиноким монитором и несколькими моделями самолетов разной величины.

Хозяин кабинета, который писал что-то в бланках, подшитых в скоросшиватель, поднял глаза, посмотрел на Илью, потом на Чупару, снова на Илью.