– Ты чего не звонишь? – набросился я на него. – Как продвигается дело с цыганами?

– Я только что был на факультете в Нантере и говорил с профессором, специалистом по цыганскому языку и культуре. Ты был прав. Этот трюк с обувью – их обычай. Он считает, что наш клиент снял обувь со своей жертвы, чтобы его не преследовал ее призрак. Типично цыганский ход мыслей.

– Хорошо. Поищешь в базах данных Судебной полиции. Выберешь всех цыган, которые проходили по делам за последние годы, особенно в девяносто четвертом.

– Уже сделано. Еще мы работали в Центральном комиссариате Кретея. Проверяли местные общины.

– Ты где сейчас?

– На набережной. Возвращаюсь в Контору.

Я положил на папку с делом медальон с изображением архангела Михаила.

– Перед тем как пойдешь к себе, зайди ко мне. У меня для тебя кое‑что есть.

Я положил трубку и вызвал Фуко. Пока я обдумывал подробности ночных происшествий, в дверь моего кабинета постучали. Старший оперативник моей группы выглядел жизнерадостным шалопаем: курчавые волосы, узкие плечи, обтянутые «Бомбером», сияющая улыбка. Фуко был как две капли воды похож на Роджера Далтри, солиста группы «Who» времен Вудстока.

Мой заместитель принял мрачный вид, собираясь заговорить о несчастье, случившемся с Люком, но я жестом остановил его.

– Ты должен мне помочь. Задание необычное.

– В каком смысле?

– Я хочу, чтобы ты прощупал парней Люка. Какое дело они раскручивали?

Он кивнул, но довольно скептически:

– Это будет нелегко.

– Пригласи их выпить. Прикинься своим в доску.

– Можно попробовать…

Вчера Дуду показал мне, что его ребята не расположены к сотрудничеству.

– Послушай, никто не знает Люка так хорошо, как я. У того, что он сделал, должна быть внешняя причина. Нечто необъяснимое, обрушившееся на него внезапно. Депрессия или приступ хандры тут ни при чем.

– Что это может быть?

– Понятия не имею. Но я хочу знать, не работал ли он над каким‑нибудь особым делом.

– О'кей. Это все?

– Нет. Перетряхни его личную жизнь. Банковские счета, кредиты, налоговые выплаты – все. Раздобудь счета за телефонные разговоры – с мобильного, служебного, домашнего. Все входящие звонки за три месяца.

– Ты думаешь, что‑то всплывет?

– Я хочу удостовериться в том, что у Люка не было секретов – двойной жизни или не знаю чего еще.

– Двойная жизнь? У Люка?

Фуко держал руки в карманах, и вид у него был смущенный.

– Поинтересуйся также в центре психологической экспертизы Судебной полиции. Там на Люка должно быть досье. Разумеется, действовать надо как можно осторожнее.

– А «быки»?

– Разберись с ними по‑быстрому и держи меня в курсе.

Фуко ушел, скептически качая головой. Я и сам не верил, что из этого что‑то выйдет. Если Люку было что скрывать, он бы прежде всего уничтожил следы. Нет ничего хуже, чем охотиться за охотником.

Дверь снова открылась: на пороге стоял Маласпе. Крепкий, бесстрастный, закутанный в парку, на ремне через плечо всегда маленький патронташ, сплетенный на индейский манер. Длинные седые пряди, стянутые в конский хвост, и трубка в зубах довершали картину. Он напоминал скорее учителя технического лицея, чем полицейского, прослужившего в Уголовной полиции пятнадцать лет.

– Хотели меня видеть?

Из‑за трубки он проглатывал половину слов. Я открыл ящик стола, вынул прозрачный пакетик и положил в него образок с изображением архангела Михаила.

– Разузнай об этом все, что можешь, – сказал я, перебрасывая ему пакет.