– Плакать по вислобрюхой кляче? – старческим голосом промолвил сир Арлан. – По мне ты небось не плакал, а ведь это я посадил тебя на нее. – Старик посмеялся беззлобно и добавил: – Эх ты, Дунк‑чурбан.

– Он и меня не оплакивал, – подал голос Бейелор Сломи Копье из могилы. – А ведь я был его принцем, надеждой Вестероса. Боги не предназначали мне умереть так рано.

– Отцу было всего тридцать девять, – подхватил принц Валарр. – У него были задатки великого короля, самого великого со времен Эйегона Дракона. – Принц смотрел на Дунка холодными голубыми глазами. – Отчего боги забрали его, а не тебя? – Его каштановые, как у отца, волосы пересекала серебристо‑золотая прядь.

«Ты мертв! – хотелось закричать Дунку. – Вы трое все мертвецы, почему бы вам не оставить меня в покое?» Сир Арлан умер от простуды, принц Бейелор – от удара, нанесенного ему собственным братом во время Испытания Семерых, сын его Валарр – по весне. Уж в его‑то смерти Дунк не виноват. Он был в Дорне и даже не знал ничего.

– Ты рехнулся, – сказал старый рыцарь. – Мы для тебя могилу копать не будем, когда ты убьешь себя этой работой. В пустыне надо беречь силы и воду.

– Прочь, сир Дункан, – сказал Валарр. – Ступайте прочь. Эг помогал рыть – не лопатой, руками, и выброшенный песок тут же снова стекал в могилу. Все равно что рыть яму на дне моря. «Но я должен копать, – говорил себе Дунк, хотя спина и плечи у него разламывались. – Надо похоронить ее поглубже, чтобы дикие собаки не достали. Я должен…»

– …Умереть? – спросил из могилы дурачок, Большой Роб. Он лежал там смирно, с резаной красной раной на животе, и не казался таким уж большим.

Дунк остановился и уставился на него.

– Но ты‑то не умер. Ты спишь в подвале. – Он посмотрел на сира Арлана и взмолился: – Велите ему вылезти из могилы, сир.

Но рядом с ним стоял вовсе не сир Арлан, а сир Беннис Бурый Щит.

– Дунк‑чурбан, – закудахтал он, – вспарывая брюхо, ты убиваешь медленно, зато верно. Никогда не видывал человека, который выжил бы, если кишки ему выпустить. – На губах у него пузырилась красная пена. Он плюнул, и белые пески впитали его плевок. Позади него Треб со стрелой в глазу лил медленные красные слезы. Там же стоял Мокрый Уот с разрубленной чуть не надвое головой, и Лем, и красноглазый Пейт, и все остальные. Сначала Дунк подумал, что они тоже жуют кислолист, но нет – изо рта у них текла кровь. Мертвые, все они мертвые.

– Вот‑вот, – заржал бурый рыцарь, – так что шевелись, надо побольше могил нарыть. Восемь для них, одну для меня, одну для сира Никудышного, а последнюю для твоего лысого мальца.

Лопата выпала у Дунка из рук.

– Эг, беги! – крикнул он. – Надо бежать! – Но когда мальчик попытался выбраться из ямы, она осыпалась, и пески сомкнулись над ним. Дунк рвался к нему, а песок поднимался все выше, затягивая и его в могилу, заполняя рот, нос, глаза…

Утром сир Беннис стая учить рекрутов строить стену из щитов. Он поставил всех восьмерых в ряд так, чтобы щиты соприкасались, а копья торчали между ними, как длинные деревянные зубы. Дунк и Эг сели верхом и пошли в атаку.

Мейстер стал как вкопанный в десяти футах от копий, но Гром, старый боец, пошел напролом. Куры с воплями вспархивали из‑под его ног. Их паника оказалась заразной: первым бросил копье Большой Роб, оставив брешь посреди стены. Воители, вместо того чтобы сомкнуться, ударились в бегство вслед за ним.