Пришел рассвет, затянутый серой дымкой. Воздух ел глаза. Дунк хотел выехать пораньше, но сомневался, что они далеко уедут после бессонной ночи. Они с Эгом позавтракали вареными яйцами, пока Беннис учил ополченцев. Они люди Осгри, а мы нет, говорил себе Дунк. Он съел четыре яйца, полагая, что с сира Юстаса причитается, Эг съел два. Еду они запили элем.

– Можно поехать на Светлый остров, сир, – предложил мальчик, пока они укладывались. – Если им докучают островитяне, лорду Фармену лишние мечи пригодятся.

Эг подал хорошую мысль.

– А ты там когда‑нибудь был?

– Нет, сир, но там, говорят, красиво. Недаром же остров и замок лорда Фармена называются Светлыми.

– Светлый так Светлый, – засмеялся Дунк. С него словно тяжесть свалилась. – Я пойду седлать, – сказал он, когда они увязали его доспехи в узел, перехваченный пеньковой веревкой. – А ты ступай на крышу за нашими одеялами. – Этим утром еще одно столкновение с шахматным львом требовалось ему меньше всего. – Если увидишь сира Юстаса, ничего не говори.

– Хорошо, сир, не буду.

Беннис выстроил всех рекрутов в ряд с копьями и щитами и пытался научить их наступать строем. На Дунка, когда тот шел через двор, он даже не глянул. Он добьется, что их всех поубивают. Горячая Вдова вот‑вот будет здесь. Эг выбежал из башни с одеялами и поскакал по деревянным ступенькам. Сир Юстас стоял на балконе, упершись руками в перила. Встретившись глазами с Дунком, он шевельнул усами и отвернулся. Дым густо стоял в воздухе.

Беннис тоже повесил через плечо щит, окованный железом, с бесчисленными слоями старого лака. Эмблемы на нем не было, только выпуклая накладка, напоминавшая Дунку большой зажмуренный глаз. Такой же слепой, как сам Беннис.

– Как ты намерен сражаться с ней? – спросил Дунк. Беннис с красным от кислолиста ртом посмотрел на своих солдат.

– Холм с таким малым количеством копий не удержишь. Будем оборонять башню. Засядем внутри – вход у нее только один, втянем деревянную лестницу, и они нас не достанут.

– Они свою лестницу могут построить. Могут захватить веревки с крючьями и проникнуть к вам через кровлю. Или просто будут стрелять из арбалетов по двери, которую вы обороняете.

Дыни, Бобы и Ячмени прислушивались к их разговору. Недавнюю храбрость с мужиков как ветром сдуло, несмотря на полное безветрие. Сжимая свои заостренные палки, они смотрели то на Дунка с Беннисом, то друг на друга.

– Твое воинство тебе не поможет, – сказал Дунк. – Если ты оставишь их на открытом месте, вдовьи рыцари порубят всех на куски, а в башне от их копий никакого проку.

– Они могут бросать что‑нибудь с крыши, – заметил Беннис. – Треб хорошо камни кидает.

– Пару камней он, может, и бросит, пока кто‑то из арбалетчиков не снимет его.

– Сир, – возник рядом Эг, – если мы едем, то нам пора – неровен час вдова нагрянет.

Эг, конечно, был прав – из‑за промедления они могли оказаться в ловушке, – но Дунк все‑таки медлил.

– Распусти их, Беннис.

– Что‑о? Распустить наших доблестных воинов? – заржал тот и предостерег мужиков: – Вы себе ничего такого в голову не берите. Я выпущу кишки каждому, кто вздумает убежать.

– А я выпущу кишки тебе. – Дунк вынул меч и сказал крестьянам: – Ступайте домой. Расходитесь по своим деревням и посмотрите, не пострадали ли от пожара ваши дома и посевы.

Никто не шелохнулся. Бурый рыцарь смотрел на Дунка, пережевывая кислолист.

– Ступайте, – повторил Дунк, словно кто‑то из богов внушил ему это слово.