Ведро, горшок, мозги наружу, как только не извращались в непобедимой и легендарной советской армии, придумывая названия для папахи, знакового аксессуара немногих избранных, после долгих скитаний, вплотную подошедших к узенькому ручейку, за которым раскидывается тучная нива с пасущимися на ней товарищами генералами. Самих свежеиспеченных избранных именовали не иначе как «бараны в баранах». В общем, завидовали. Российская армия, на весь свет объявившая себя правопреемницей советской, поднатужилась и родила еще одно название: «масхадовка», в честь одного деятеля, бывшего президента независимой Ичкерии. Президента давно уже грохнули и присыпали, а слово осталось.

— Не ожидал. Объясните, за что? — не особо кокетничая, вымолвил я.

Всегда считал, что нормальный офицер должен заканчивать службу майором, в крайнем случае — подполковником, ибо подполковник это майор, которому повезло. Слишком уж часто для того, чтобы забраться повыше, приходится наступать на чьи-то головы, а это — не мое. Именно поэтому девять лет назад, когда на мои невидимые миру погоны спланировала вторая звезда, я решил, что достиг потолка. Именно в то время меня вдруг резко приблизил к себе один из наших генералов. Этот дядя активно увлекся коммерцией и всерьез рассчитывал, что я за самое скромное вознаграждение займусь для него тем, что долгие годы вытворял за пределами страны. Мне, в свою очередь, это совершенно не улыбалось. Поэтому, получив высказанное в виде просьбы задание «наказать одного очень нехорошего человека», просто-напросто «заболел» и прилег в госпиталь. Генерал тонкий намек понял. После этого в моем личном деле и появилась некая «галочка», избавляющая ее обладателя от каких-либо и всех сразу забот о собственной карьере. Не стоит заботиться о том, что закончилось.

— Поздравляю, — куратор подошел и протянул ладошку размером со штык совковой лопаты. — Хотя для меня лично ты по-прежнему подполковник, — согласно старинной армейской традиции, любой, получивший очередное воинское звание, получает право именоваться им только после того, как зверски обмоет его с сослуживцами.

— Тогда я пошел. Готовь посуду.

— Куда?

— Как это куда, в гастроном, естественно.

— Не выйдет, — он тяжко вздохнул.

— Как это?

— Тебя отправляют в командировку, Стас и это вторая новость… — он застегнул портфель и встал. — Поехали.

— Интересно, куда?

— А то сам не знаешь, куда — передразнил он. — За инструкциями.

…Все служебные квартиры до неприличия похожи одна на другую, как будто оформлением их от Москвы на Маяковке до поселка городского типа Средние Говнища в тупике имени М.С.Горбачева занимался один-единственный специально обученный человек. Одна и та же мебель начала восьмидесятых, обязательный, протертый до дыр, коврик в прихожей, телевизор марки «Рубин» и люстра производства братской ГДР с тремя рожками. Комод с разнокалиберной посудой, вешалка на стене у входа и прочая прелесть в виде продавленных диванов и кресел-развалюх.

С начала нас минуты две рассматривали в телескопический глазок, потом приятный мужской голос спросил, кто мы такие и какого черта нам надо.

— Сотрудники районного военкомата, — честно, как на духу ответил мой куратор. — Прибыли по вопросам службы.

Дверь распахнулась, на пороге стоял мужчина моих, приблизительно, лет в прекрасном коричневом костюме. За его спиной в прихожей поигрывал мышцами груди молодой атлет.

— Проходите, мужики, — широко, по-свойски улыбнулся господин в коричневом, тщательно запер за нами дверь, — вас уже ждут.