— И тебе не хворать, изменник… — растроганно молвил я.

Толян Фиников, Грек, старый друг и бывший сослуживец, коварно предавший много лет назад Родину и едва не отправивший меня на кладбище. По официальной версии. Добрый совет, не принимайте на веру официальные версии, особенно, если их озвучивают в разведке. Тогда, пятнадцать лет назад, все запросто могло произойти с точностью до наоборот, начальство поначалу собиралось сделать врагом народа меня, а Толю повысить в должности.

Потом все, как водится, переиграли, Грек подло сбежал с казенным почти миллионом, а меня так и не повысили.

— В десны целоваться не будем, не поймут, — молвил он. — Хотя… — через три столика от нас, целомудренно обнявшись, обменивались легкими поцелуйчиками двое потрепанных возрастом субъектов одного пола.

— Не будем, — согласился я. — Как живется на иудины серебряники?

— Неплохо, — бодро отозвался он. — А как твои ребра?

— Давно зажили, — я залпом допил кофе. — Так и будем здесь сидеть?

…Грек употребил содержимое стакана, забросил в пасть кусок местной селедки и принялся жевать.

— Как тебе?

— В целом, неплохо, но… — он пошевелил пальцами. — Посол не тот. Наша-то селедочка повкуснее будет.

— Если такой патриот, — проворчал я, — возвращайся в Россию и жри ее в три горла. И, вообще, я не об этом спрашивал.

— Отвечаю на вопросы в порядке их поступления, — налил нам по новой, — твое положение описывается одним словом и это слово называется «жопа».

— А по второму вопросу?

— Просился назад, не пускают. Терпи, говорят, страдай на чужбине, рыдай в подушку.

— Соскучился по родным березкам? — посочувствовал я.

— По всему сразу, — он потянулся было за стаканом, но передумал и закурил, — один черт, через пару-тройку лет выйду на пенсию, прикуплю…

— Дом на Рублевке.

— На хрен. Прикуплю избушку в деревне, насолю грибов, наквашу капусты, затоварюсь водкой в сельпо и…

— Обязательно загляну на денек-второй, — пообещал я.

— Под такой закусь — на неделю, как минимум.

— Принимается, — согласился я, — а, что, все-таки по первому вопросу?

— А то сам не понимаешь, — мы чокнулись и откушали. Закусили рыбкой, — тебя конкретно, слили, боярин. Уходи на дно.

— Рад бы, не разрешают.

— Хреново.

— Кто бы возражал, — я тоже закурил, — на меня наезжали три раза. Первый раз подсунули для пробивки какого-то чайника, просто бросили под танк, кого не жалко.

— …Или они элементарно были не в курсе, на что ты способен, — возразил Толя.

— Может и так, зато во второй раз постарались.

— И, все равно, — он взглядом указал на полупустую бутылку, я кивнул, — ни хрена они о тебе не поняли, — принялся разливать, — никто здесь не знает, кто ты такой на самом деле, и штатники не знали.

— Китаец знал, — я поднял стакан на уровень глаз. — За Лю! — и выпил, не чокаясь.

— Не возражаю, — Грек повторил упражнение. — Все-таки, выручил.

— Не в этом дело, — я принялся сооружать сложный бутерброд.