— Беспокоился обо мне?

Стефан похлопал рукой по кровати. Джеф осторожно сел на кровати, стараясь не прикоснуться к отцу.

— Конечно, я беспокоился о тебе, Джеф. Я должен был сам убедиться, что с тобой действительно все в порядке.

— Я чувствую себя хорошо.

Стефан задумался, что бы еще спросить у сына.

— Никаких болей не чувствуешь? Дышать не трудно?

— Нет.

— Ты, наверное, очень испугался.

— Алден так быстро вытащил меня из воды, что я даже не успел испугаться.

Стефан чувствовал, что должен быть благодарен Алдену Фицпатрику. Но он никак не мог понять той раздражающей его неприязни к человеку, который спас жизнь его сына. И эта неприязнь теперь еще больше усилилась.

— Джеф, — Стефан положил руку на колено сына, — сделай мне одолжение. Я хочу, чтобы ты провел этот день со мной. Я всегда говорил тебе, что следует делать. Почему бы и тебе не показать мне некоторые из вещей, которые ты любишь делать?

— Какие вещи?

Стефан засмеялся.

— Вот в этом и заключается вопрос, не правда ли? Ну, не знаю, какие вещи. Ты должен показать их мне.

— Ты имеешь в виду вещи, которые находятся в деревянном домике Алдена?

— Да, хотя бы.

— Тебе они не понравятся.

— Почему ты так думаешь?

— Ну, в них нет ничего интересного. Ты сам ведь знаешь. Те вещи, которые я люблю делать, ничему меня не учат.

— Думаю, что ты должен много учиться, чтобы больше знать. Ты прекрасный парень и должен научиться преодолевать себя.

Стефан позвонил в офис, затем пошел принять душ, а Джеф спустился вниз, чтобы сказать матери об их планах на сегодняшний день. Когда Стефан вышел из ванной, он увидел на столике чистую одежду, которую оставил еще тогда, когда жил здесь. Интересно, почему Линдсей не вернула ему одежду? На одежде сверху аккуратно лежали бритвенный прибор и зубная щетка. И когда Стефан спустился вниз, он почувствовал себя человеком, которому когда-то принадлежал этот коттедж.

Он подумал, что ему надо извиниться перед Линдсей за те неудобства и волнения, которые он причинил ей, оставшись на ночь в доме. Напряженное состояние, возникшее между ними на веранде, угнетало его.

Линдсей встретила его улыбкой, но он не смог определить, о чем она думает. Прежде чем он открыл рот, чтобы намекнуть ей о прошедшей ночи, она подала ему чашку с хорошо приготовленным кофе — лучшим кофе в мире — и пригласила к столу, где на большом блюде лежали горячие пшеничные блинчики.

Стефан думал, что Линдсей воспользуется моментом, чтобы поговорить о том, что произошло прошлой ночью между ними. Он полагал, что она сразу начнет разговор, что они разберутся во всем, примут решение и потом забудут об этом. Правда, он не был уверен, что готов к такому разговору. Но она только спросила:

— Как тебе удалось так легко получить выходной день?

— У меня сегодня по графику нет операций. Намечено несколько встреч, но их вполне можно было отменить.

— Ты не умеешь врать.

— Я не вру насчет операций. — Он поднял на нее глаза и увидел, что она улыбается. — Но у меня есть одно важное дело. Мне необходимо провести этот день со своим сыном.

— Ты прав. — Она посмотрела в сторону.

— Спасибо, что ты поняла… все.

— Я не все понимаю до конца, но я действительно знаю, почему ты остался с нами прошлой ночью. Не беспокойся об этом.

— Надеюсь, это не перейдет у меня в привычку.

— Не должно. Это смущает детей.

Он подумал, не в этом ли заключается единственная причина ее беспокойства, но не посмел спросить ее.