Она снова обратилась к матери:

— Эшер не было сегодня на трибунах.

Ада подняла глаза на дочь. Джесс упоминала как-то небрежно, вскользь, что Тай и Эшер снова вместе. Но Аде можно было об этом даже не говорить. Как только до нее дошли слухи, что Эшер Вольф вернулась в теннис, она знала, чем это кончится.

Единственный раз, когда она видела Тая в таком состоянии, как сегодня, было, когда Эшер вышла за этого лощеного английского лорда. Но его ярость и угрозы были тогда предсказуемы и понятны. Потом это обернулось опустошенностью и разочарованием, что беспокоило мать еще больше.

— Да, я заметила, — ответила Ада, — она, наверное, играет сегодня.

— На соседнем корте, но только через полчаса. — Джесс обвела беспокойным взглядом трибуны. — Она должна быть здесь.

— Если ее нет, значит, у нее веская причина.

Но беспокойство не отпускало Джесс, она почувствовала неладное.

— Мам, мне надо поговорить с тобой. Наедине. Пойдем выпьем кофе.

Ада встала, не задавая вопросов.

— Вы, ребята, тут развлекайтесь без нас. — Она погладила любовно по волосам внука. — Мы скоро вернемся. Пошли, Джесс.

Мак дотронулся до руки жены.

— Ты собираешься ей рассказать? — спросил он тихо.

— Да. Я обязана это сделать.

Он качал Пита на колене и смотрел, как женщины исчезают в толпе.

Они уселись за столик. Ада ждала, что скажет дочь. Она не настаивала и не торопила, потому что видела, что Джесс всячески оттягивает разговор. Заказывает кофе, размышляет вслух, будет ли дождь, глядя на хмурое небо. Но Ада всегда была терпелива и из опыта знала, что лучше дать своим детям сначала успокоиться. Наконец, Джесс решилась и, помешивая ложечкой кофе, подняла глаза на мать:

— Мам, помнишь, мы были здесь три года назад?

Как она могла забыть? Ада вздохнула. Это был сезон, когда Тай выиграл Открытый чемпионат США, и прежде чем успел пережить и порадоваться успеху, мир обрушился на него.

— Тогда Эшер бросила Тая и вышла за Эрика Уикертона, — продолжала Джесс и, — поскольку Ада молчала, подняла чашку к губам и сделала глоток, набираясь храбрости. — И в этом была моя вина, — выпалила она.

Ада тоже глотнула кофе, вкус ей понравился, он был не так уж плох для обычного ресторана.

— Почему, Джесс? В чем твоя вина?

— Я тогда пошла к ней. — Джесс нервно стала скручивать салфетку. Она думала, что сказать матери будет легче, чем Маку, но под терпеливым молчаливым взглядом Ады снова почувствовала себя ребенком. — Я пошла к ней, когда она была одна в отеле. Я знала, что Тая там нет. Я сказала ей, что Тай уже устал от нее и еще что она ему надоела.

— Странно, что она не рассмеялась тебе в лицо, — заметила Ада.

Джесс покачала головой:

— Я была очень убедительна. Может быть, потому, что верила, что поступаю правильно. Я даже выражала ей сочувствие. — Вспомнив, как хорошо она тогда сыграла свою роль посланника несчастья, Джесс поморщилась, как от боли. — Господи, мама, когда я теперь вспоминаю все это, те ужасные вещи, которые тогда ей наговорила, и то, как я убеждала ее… — Она взглянула в глаза матери. — Я сказала, что Тай считает, что они с Эриком больше подходят друг другу. Где-то это было правдой, но я соврала, когда сказала, что Тай хочет сам ее сбыть поскорее и выдать за Эрика. И я защищала Тая, объясняя, что он не хочет, чтобы она потом страдала. И еще я сказала, что он спрашивал у меня совета, как лучше прекратить их отношения, которые стали ему в тягость.

— Джесс… — Ада положила руку на нервно крутившие салфетку руки дочери.