Усевшись поудобнее, он задумался. Колдовство? А существует ли оно вообще? Он переворачивал страницы, но их содержание нисколько не менялось. Просто невероятно, как та фраза о стекле спасла ему жизнь. А другие страницы? На большинстве из них значились фразы, совершенно лишенные смысла. «Оборотни не взбираются на дубы». Ну и что?

Трейси долил себе виски. Он слегка превысил свою обычную норму, но причина была уважительная. Впрочем, он не испытывал никаких признаков перебора, если не считать капелек пота на высоком загорелом лбу.

– Из этого должно выйти нечто интересное, – произнес тихий голос.

Это был кот. Красивый, толстый, с лоснящимся мехом, он сидел на стуле напротив репортера и гипнотизировал его таинственным взглядом. «Подвижная кошачья мордочка и язык, – подумал Трейси, – неплохо приспособлены для человеческой речи».

Кот шевельнулся.

– По-прежнему считаешь это чревовещанием? – спросил он. – Или галлюцинацией?

Трейси встал, пересек комнату и осторожно вытянул руку.

– Я бы хотел убедиться, что ты настоящий, – сказал он. – Можно?

– Только осторожно. И без фокусов. Когти у меня острые, а чары еще острее.

Удовлетворенный прикосновением к теплому меху, Трейси отступил и задумчиво посмотрел на животное.

– Ну, ладно, – сказал он. – По крайней мере, мы пришли к тому, что я разговариваю с тобой и верю в твое существование.

Кот кивнул.

– Превосходно. Я пришел поздравить тебя с тем, как ловко ты увернулся от дриады. Хочу также заверить, что отступать не собираюсь.

Трейси сел.

– От дриады? Я всегда думал, что дриады красивы. Как нимфы, например.

– Сказки, – коротко ответил кот. – Древнегреческий эквивалент репортерской утки. Сатиры, мой дорогой, занимались любовью только с молодыми легкомысленными дриадами. А те, что постарше… Не знаю, смог бы ты представить, как выглядит дриада калифорнийской секвойи.

– Пожалуй, смог бы.

– Ошибаешься. Чем старше антропоморфное существо, тем менее заметны различия. Ты обращал внимание на бесполость стариков? Разумеется, они умирают, прежде чем это зайдет слишком далеко. Стирается граница между человеком и богом, потом между человеком и животным, а затем между животным и растением. В конце концов остается только однородная чувствующая масса. Дальше нее лучше не заходить. Так вот, дриады секвойи зашли дальше.

Настороженные и непроницаемые кошачьи глаза внимательно следили за ним. Трейси чувствовал, что разговор этот имеет какую-то цель.

– Кстати, меня зовут Мег, – сообщил кот.

– Значит, ты кошка?

– Да, в этом воплощении. В естественной обстановке приживалы бесполы, но когда попадают на Землю, вынуждены подчиняться земным законам… по крайней мере, до некоторой степени. Ты, конечно, заметил, что никто, кроме тебя, не видел дриады.

– Рядом никого не было.

– Вот именно, – довольно заметила Мег.

Трейси задумался, отчетливо понимая, что ведет сейчас борьбу с этим созданием.

– Ну, хорошо, – он кивнул. – Перейдем к делу. Ты была этим… ну… приживалом Гвинна. Что из этого следует?

– Я служила ему. Приживал, Трейси, служит для мага катализатором.

– Ты не могла бы повторить?

– Катализ – это ускорение химической реакции при помощи вещества, не принимающего в ней непосредственного участия. Вместо слова «химической» поставь слово «магической». Возьми конфету, воду, добавь серной кислоты, и получишь глюкозу и фруктозу. Возьми пентаграмму, кровь вола, добавь меня и получишь демона по имени Фарнегар. Это демон-лозовик, – добавила Мег, – он помогает отыскать спрятанные сокровища, однако и у него есть свои ограничения.