|
– А что с ним случилось? – спросил я. – Задело той аварией? Полез наверх… Сара рассмеялась, совсем не весело и немного злобно. – Он не полез наверх, – сказала она. – Это технически сложно и абсолютно не нужно, а теперь вообще невозможно. Не задело его никакой аварией, его казнили. – Как казнили? – не понял я. – Как-как… Сонный газ в вентиляцию… хочешь подробности узнать? Я вяло помотал головой из стороны в сторону. – Нет, спасибо, – сказал я. – И так может быть с каждым? – С каждым, – подтвердила Сара. – Если человек не понимает нормальных слов, с ним приходится разговаривать на другом языке. Пойми, Алекс, если мы не хотим насмерть переругаться, мы должны быть одной большой семьей. В такой тесноте, как у нас, других вариантов быть не может. Если человек все время провоцирует конфликты, а на предупреждения не реагирует, его приходится удалять из коллектива. Если бы можно было убрать Йоши не в холодильник, а на Землю, это давно бы уже сделали. Но отсюда одна дорога – в холодильник, другой нет. – А как же… этот… – Генгар? Уверяю тебя, Алекс, умирать от удушья, когда в скафандре кончается кислород, еще более неприятно. Если у тебя снесет крышу, лучше сразу признавайся, самому легче будет. В потолке комнаты что-то зашипело и через мгновение оттуда донесся голос Мамы: – Сара, зайди ко мне, пожалуйста, тут кое-что новое появилось. – Иду! – крикнула Сара, глядя в потолок. Шипение прекратилось. – Можешь пока здесь полежать, – сказала Сара, обращаясь ко мне, – а когда совсем очухаешься, иди в свою комнату. Поставь будильник, чтобы обед не проспать. За обедом увидимся. Я проводил взглядом тонкую и костлявую фигурку Сары и уставился в потолок. Мысли путались, цеплялись одна за другую и в их хороводе я никак не мог выделить ничего определенного, как будто я напряженно размышлял обо всем на свете, но не понимал ничего из того, над чем размышляю. Не иначе, последствия наркотика. Я лег, повернулся на бок, подложил ладонь под голову и заснул. Последняя мысль была о том, что перед обедом надо будет побриться. 11 Сара растолкала меня уже под вечер. То есть, это она сказала, что наступил вечер, сам-то я давно уже потерял чувство времени. – Сходи, поужинай хотя бы, – посоветовала Сара. – А то со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было. Я сел на кровати, потряс головой, приходя в себя, и понял две вещи. Во-первых, я чувствую себя почти нормально (легкое головокружение от непривычной гравитации не в счет), а во-вторых, я зверски голоден. – Спасибо, – сказал я. – Ты очень любезна. – Издеваешься? – нахмурилась Сара. – Нет-нет! Я на полном серьезе, ты действительно очень любезна… Сара странно посмотрела на меня, немного помолчала и сказала: – Пошли, а то все вкусное съедят. – Если кто-то не приходит, его порцию съедают другие? – удивился я. – Обычно нет, – ответила Сара. – Но еды на станции осталось на двадцать девять дней. Дней через десять начнем урезать рацион. |
