– Другого раза может и не быть, – нравоучительно заметил Трофим и, моментом обнаглев, предложил: – А вот пистолет у тебя… Чужой пистолет, судя по всему. Ну видно: не идет он тебе. Импортный, дорогой. А с чужим пистолетом нехорошо – мало ли… А? А то не по христьянски так. Не по людски. А?

– Совсем оборзел, фимоз? – Мужик остановился, несколько секунд сверлил взглядом морщинистый лик пожилого сторожа, затем как то неопределенно хмыкнул, выдернул пистолет из за пояса и, вылущив обойму из рукоятки, бросил красивый кусок металла на аллею.

– Возьми, дядька. Пусть будет все по человечьи. Зла не держи за грубость – маленько не в себе был, сам понимаешь…

Проводив взглядом «Ниву», Трофим подобрал пистолет и, взвесив его на ладони, сунул за пазуху. Получилось! Могильщик понимал толк в ценах на оружие: неоднократно приходилось продавать взятые с «левых» трупов стволы, время такое. Ствол классный – потянет как минимум на штуку баксов. Не зря работали, терпели унижение и страх от агрессора. И вообще: все сегодня получилось как задумал – хотя могли запросто шлепнуть как минимум пару раз: в самом начале, когда еще под кайфом были, и при конце, если бы вдруг обнаружилось, что за могилку им предложили…

Трофим вернулся к могилке, показал башкиру жестом: собирай инструмент, уходить пора. Затем стянул с надгробного камня фуфайку, набросил на плечи и задумчиво прищурился на выбитую на граните витиеватую надпись: «Толхаев Григорий Васильевич, 1956–1998 гг.».

– Покойся с миром, дочка, – тихо буркнул сторож, направляясь вслед за башкиром прочь от могилы. – Никто тебя не потревожит – ни хера мы тут писать не будем. Обойдутся…

Глава 1

В трехкомнатном люксе «Европы» – лучшей представительской гостинице Белогорска – висел на двери человек. Дверь была межкомнатная, человек весил пудов пять как минимум, болтался уже вторые сутки, и петли повело: теперь распахнутая дверь краем нижнего обреза упиралась в пол, и с места ее сдвинуть было невозможно. Висел человек… Казалось бы, подумаешь, висит себе и висит: в последнее время каждый второй суицидер цепляет ремешок на дверь, чтобы в последний раз подрыгать ногами – лень им, паразитам, люстру снимать! Но в данном случае речь шла не о стандартном самоподвешивании: человек был жив, умирать совсем не хотел, а на дверь его приспособили нехорошие люди – силком, не спросив на то его соизволения.

Звали человека Рома, имел он от роду тридцать пять лет и в недавнем прошлом был хорошо известен всему криминальному миру Белогорска (а это вам не хухры мухры, Белогорск – областной центр с двухмиллионным населением, люди здесь живут по большей части не бедные, и каждый двадцатый, если верить статистике, вор или бандит).

Рома был ближайшим доверенным лицом тутошнего вора Коша, которого недавно ликвидировали в рабочем порядке. Сначала взорвали оборонительной гранатой, а потом для верности сделали контрольный выстрел в голову. На дверь Рому подвесил приехавший в Белогорск для «разбора» вор Турды, и сделал он это вовсе не из садистских наклонностей, каковые, несомненно, «центровому» авторитету в известной степени были присущи. Просто Турды был обязан досконально разобраться в обстоятельствах происшествия и выяснить, как все случилось на самом деле – а Рома оказался сильно виноват. В чем? Да в том, что совершенно случайно остался в живых, когда должен был умереть вместе со всеми, а теперь, вместо того чтобы на ходу «лепить» красивую и правдоподобную «отмазку», выложил новому вору всю правду…

– Ну что, Рома, ты еще не дошел? – по отечески ласково поинтересовался Турды, поправляя подушку и удобнее устраиваясь на диване.