-  Не слишком ли вас много, сударь Тэрц? Куда ни сунусь…

    -  Вы неизменно ставите мне препоны, ваша светлость! А в королевстве творятся ужасные вещи! Если не принять меры, без промедления и робости…

    -  Извольте не говорить намеками!

    -  Да какие здесь намеки!

    Стряпчий наклонился вперед, напрягся, как перед броском. Конрад словно впервые увидел его лицо: впалые щеки, сеть морщинок в уголках глаз, горбатый нос с трепещущими крыльями.

    -  Кругом воры и жулье, воры и жулье! Небось в курсе, ваша светлость, как ворюге Михалю Ловчику в Бадандене руку публично рубили? Честь по чести, с зачитыванием списка вин, на эшафоте! Отрубили, факелом прижгли и погнали взашей… А рука, значит, возьми и вырасти заново, через неделю. А все почему?

    Барон не нашелся ответить: почему? Чушь какая-то… ахинея…

    -  А все потому, что у ворюги Михаля тень особая была! - стряпчий торжествующе ткнул пальцем в небо, ловко перехватив шар под мышку. - С четырьмя руками. Про запас, понимаете? А к такой тени и имя особенное полагается. К добру ли? Нет, не к добру, заверяю вас! В народе шепчутся, а в народе зря шептаться не станут!..

    -  Вы сошли с ума, сударь?

    -  Ничуть, ваша светлость. Просто когда власти безмолвствуют, народу только и остается, что громогласно шептать… Глядишь, услышат, кому надо!

    -  Даже если так, при чем здесь Бдительный Приказ? Это ведомство Тихого Трибунала! - Барон с ужасом почувствовал, как его втягивает в склочную воронку скандала, бессмысленного и кошмарного. - Руки, тени, имена…

    Тут и вмешался Тихий, Трибунал.

    -  Судари мои, извольте прекратить! Оба!

    Вигилла резко протянула руку вперед, скрючив пальцы довольно страшненьким образом. Рука сделалась до ужаса похожа на лапу неясыти-брадачихи: так крылатый хищник пикирует на зазевавшуюся мышь. И плохой маникюр не помеха: глянешь и вздрогнешь - ишь, когтищи… Но куда любопытней оказалась ответная дрожь шара. Находка затряслась, запрыгала в ладонях стряпчего, уподобясь пойманной жабе. Тэрц, выказав чудесную прыть при задержании крысюка, к изумлению барона, не сумел удержать буйный шар.

    -  Овал Н-не… бес!

    Тоненько вскрикнув, стряпчий с воплем отпустил «это» на свободу.

    Отвратительная «голова» вспорхнула в воздух, отряхнув на ловца часть грязи, и улетела к Генриэтте.

    -  Вне сомнений, обсервер, - определила вигилла, разглядывая добычу. - Личный, ограниченного действия, с самонаведением на ману владельца. Мы зовем их «манками». В наличии ряд сильных повреждений. Думаю, ему в суматохе досталось не только от этих… бодрых отроков. И сталью приложились, и каблуками, и остаточными бранными эманациями… Ставлю ловчую выдру против бабочки-капустницы, это шар Кристофера Форзаца.

    Барон пари не поддержал. Генриэтта знала свое дело. Такие шары на улицах не валяются, а среди квесторов, если верить гостиничным записям, был всего один маг - упомянутый Кристофер.

    -  Если наш шарик окажется с вживленной «самопиской»… - цокнув языком, дама рассмеялась безосновательной надежде, этой пагубе сыскарей, и спрятала шар в сумочку, с которой, похоже, не расставалась даже в купальне.