-  Доброго здоровья, господин обер-квизитор! Что вам угодно?

    В Трибунале барону доводилось бывать неоднократно, так что разговорчивость статуй не произвела на него особого впечатления. Как не удивили и ступени, ведущие ко входу в здание: они упирались в глухую стену, сложенную из циклопических, грубо обтесанных плит гранита.

    -  Вигилла Куколь пригласила меня на деловую встречу.

    -  Извольте предъявить пропуск.

    Барон протянул «аистенка» в развернутом виде.

    -  Прошу вас. Второй этаж, направо, седьмой кабинет. При выходе не забудьте, пожалуйста, сдать пропуск.

    Гранит дрогнул, в стене объявилась высокая дверь: створки мореного дуба, ярко начищенные ручки из бронзы, в виде вставших на дыбы саламандр. Под рукой неугодного посетителя - ухитрись он проскользнуть мимо бдительных сфинксов, что само по себе чудо из чудес! - саламандры раскалялись докрасна, вторя воплю пострадавшего завываниями тревоги. К счастью, пропуск действовал, и вскоре дверь бесшумно закрылась за Конрадом.

    Изнутри створки были прозрачней стекла. Сквозь них замечательно просматривалась улица.

    -  А может, загадочку? - заискивающе осведомился сфинкс Ипсиус, спиной почуяв, что гость задержался в холле. - Нет? Ну, как хотите…

    На миг остановившись возле зеркала, барон оценил свой внешний вид и, не найдя особых изъянов, отправился на второй этаж.

    -  Зеркалу не верьте! - басом проорал снаружи Оффициум. - Льстивое брехло!

    Испортил настроение, скотина…

    На всем пути барону не встретилось ни одной живой души. Впрочем, и неживой - тоже. На стенах через равные промежутки горели желтые безмасляные лампады, похожие на глаза пантер. Лампады изредка моргали, и это раздражало.

    Ага, вот и кабинет номер семь.

    Конрад одернул камзол, проверил, нет ли складок вокруг талии, и деликатно постучал.

    -  Входите! Я вас жду…

    Кабинет вигиллы оказался чуть меньше обер-квизиторского. Обстановкой он скорей напоминал помесь дамского будуара и лаборатории волхва-изыскателя, нежели апартаменты государственного чиновника. Под потолком разбросаны игривые гротески - сей вид орнаментики считался из самых изысканных, но и из самых опасных, способных наслать видения. Резные панели темного ореха; не сразу сообразишь, что это дверцы многочисленных шкафов. На подвесных полках слева хранились манускрипты в переплетах из лилльской кожи, со скрепами мерзкого вида; справа - склянки с зельями и экстрактами. В ряде склянок что-то явственно шевелилось. Один из двух массивных столов имел относительно привычный для глаза вид. Столешницу оккупировали груда свитков, мраморное пресс-папье, похожее на инструмент палача, и чернильница в виде злобного камелопарда.

    «Макать перо в рогатую башку верблюда, должно быть, занятно…» - оценил Конрад вкус сударыни Куколь.

    Второй стол занимала дивная конструкция - ряд зеркал, установленных под неожиданными углами друг к другу, пара свечей на паучьих ножках и тончайшая серебряная сеть, опутавшая сооружение. В центре композиции на треножнике покоился шар-обсервер.

    Над ним ворожила хозяйка кабинета.

    -  Присаживайтесь, коллега. Я уже заканчиваю. Устала, как гений на побегушках. Шарик, в придачу к повреждениям, оказался закриптован. Кое-что, к сожалению, утеряно, остальное раздергано, как мой начальник перед высочайшей аудиенцией.