-  Задача ясна, барон?

    -  Да, ваше величество.

    -  Тогда не отстранить ли нам нашего приятеля Конни от расследования?

    Такого подвоха со стороны прокуратора Цимбала барон не ожидал! Зря расслабился! Надо было прикрыться. Во всех смыслах.

    -  На каком основании?

    Еще один сюрприз! Кто бы мог подумать, что на помощь придет глава Тихого Трибунала Месроп Сэркис?! Чудеса в решете…

    -  На основании близкого родства с одним из погибших квесторов.

    -  Вы считаете это целесообразным, коллега?

    -  Да. Официально.

    Единственное слово все расставило по своим местам. Конрад сразу успокоился. Кажется, хитрец Виль что-то придумал.

    -  А неофициально?

    -  Ну мы же не в силах уследить за действиями частных лиц, огорченных ужасной потерей родственников? Я, например, который год подаю прошение на высочайшее имя, умоляя расширить личный состав Приказа… И что? Всемилостивейший монарх неизменно отказывает, ссылаясь на скудость казны! Как тут прикажете следить за отдельными случаями самосуда? Кстати, о самосуде и частных следствиях: Конни, если тебе потребуется поддержка…

    Прокуратор выдержал многозначительную паузу.

    -  Как я понимаю, - вмешался председатель Месроп, - официально расследование продолжит вигилла Куколь. Вы согласны, коллега?

    -  Да.

    -  Она же обеспечит циркуляцию сведений между нами и бароном. «Pegasus charteus cursus» - метод проверен, надежен и защищен от незаконного вскрытия. Ваше величество, вы не возражаете?

    -  Ни в коей мере, господа. Целиком полагаюсь на ваш опыт в делах подобного рода. И жду результатов.

    ***

    На перекрестке Дегтярников и Высокопарной выступали жонглер с танцовщицей.

    Жонглер с отрешенным, слегка застенчивым лицом держал в воздухе пять булав. Он вышел из поры цветущей молодости, но телом был по-прежнему сухощав и ловок. Одетый в двуцветное трико - по счастью, не черно-белое, а красно-синее, - жонглер изредка переступал с ноги на ногу, но в целом оставался недвижим. Лишь руки жили отдельной, особой, внимательной жизнью. Булавы описывали замысловатые петли, легко касаясь друг друга. На них смотрела кучка ранних зевак. От лавки снадобий за представлением наблюдал плечистый, крепко сбитый мужчина в куртке, да еще вертелась туда-сюда крохотная горбунья-цветочница, напористо предлагая фиалки и астры.

    Один из ротозеев сообщил, что он сам жонглировал бы не хуже, когда б не достоинство благородного человека и нехватка свободного времени.

    Приятели вяло согласились, продолжая смотреть. Их больше интересовала танцовщица - молоденькая девушка, стройная и высокая. Плывя по кругу, она держала за кончики яркую шаль, и та летела за хозяйкой корабельным парусом. Неестественно прямая, с гордым аристократическим разворотом головы, девушка несла в себе какой-то сумасшедший ритм. Без музыки, без сопровождения: сама. Так несут чашу с кипятком, боясь расплескать. Мимо воли, зеваки притопывали, прихлопывали, цокали языками и щелкали пальцами. Это распространялось быстрей эпидемии.

    -  Задержись-ка, дружок!

    Агитатор остановил карету у тротуара.