|
Он без аппетита съел ленч, с час прогуливался по улицам, еще часик поболтал со знакомыми, встреченными на Уолдерин-Плейс. В три часа дня он обнаружил, что сидит в читальной комнате отеля с книгой в руках, но смятенные мысли мешали ему читать. Внезапно он почувствовал чью-то руку на своем плече. Подняв глаза, он увидел стоявшего рядом Фредерика Науманна. - Я ищу тебя уже два часа. Куда ты, черт побери, подевался? Стеттон, не считавший нужным посвящать друга в подробности своей блестяще выполненной миссии во дворце, ответил, что он никуда особенно не девался. - Я хочу поговорить с тобой, - сказал Науманн. - Давай поднимемся в комнату. Стеттон, которому не хотелось разговаривать не только с Науманном, но и с кем бы то ни было вообще, нехотя поплелся к лифту и далее в свою комнату. По правде говоря, молодой дипломат выглядел как человек, который принес новости. Но какие новости могли бы сейчас заинтересовать Стеттона? Они сели, закурили по сигарете, и Науманн начал: - Сегодня утром я получил письмо. Это не показалось Стеттону такой уж катастрофой, и он ничего не ответил. - Письмо от мадемуазель Жанвур, - возбужденно продолжал молодой дипломат. - Что ты думаешь об этом? - Не могу сказать, что я вообще о чем-нибудь думаю. Науманн фыркнул: - Да? Ну что ж, а я думаю. За последние два месяца я написал ей не менее дюжины писем и потратил небольшое состояние на взятки и подкупы. И вот - первое слово, которое я получил от нее. - И что же она написала? - Это было сказано с полнейшим равнодушием. - Не много. Но кое-что. Стеттон, я собираюсь жениться на ней. Я не могу жить без нее. Но принцесса не позволяет ей иметь со мной дело... и она не имеет. Об этом она и говорит в своем письме. Так какого черта ты предполагаешь жениться на ней? - Но это еще не все, что есть в письме, - продолжал Науманн, не обратив внимания на слова Стеттона. - Она пишет, что все равно любит меня; что она никогда не сможет полюбить никого другого, а вслед за этим просит меня не посылать ей больше никаких писем. Ну, это решать мне. Я намерен написать в Берлин сегодня вечером. В течение двух дней полиция всего мира отыщет Василия Петровича. - Они его не найдут. - Почему? - Потому что он мертв. Науманн остро взглянул на него: - Ты так думаешь? Откуда ты знаешь... - Я не знаю. В конце концов, у меня нет об этом точных сведений. Но я совершенно уверен, что он умер. Господи боже! Разве я не обыскивал все углы Европы так тщательно, что мог бы отыскаться даже микроб? Нет, это бесполезно. - Ты говоришь так, словно тебе безразлично, найдем мы его или нет, - с сердцем сказал Науманн. - Что случилось? - Ничего. Я с этим покончил. Вот и все. Покончил со всем этим делом. Я устал. Позволь мне сказать кое-что, Науманн. Еще не родился человек, который мог бы справиться с Алиной Солини. Мне она не по силам, и тебе она не по силам. Я бросаю это. Завтра утром я уезжаю в Нью-Йорк. - Нет! - вскрикнул Науманн. |
