Рядом с Бримом возник Драммонд в смокинге, стоившем не меньше среднего звездолета. Генерал смерил взглядом ближайшего Облачника и подбоченился.

— А ну отойди, дерьмо поганое, — произнес он на площадном фертрюхте. — Наклал я на могилку твоего папаши.

В глазах Контролера вспыхнула слепая ярость, и он замахнулся на генерала, но ребята в штатском тут же взяли его в клеши, сломав ему обе руки. Все было проделано так быстро, что никто в зале ничего не заметил, но Брим ясно слышал, как хрустнули кости, — как слышали и телохранители Валентина. Пострадавший Контролер сделался серым, и пот проступил у него на лбу. Парни в штатском тут же развернули его лицом к товарищам.

— Ну вот что, сукины дети, — прошипел Драммонд, — вы все видели, что этот ублюдок напал на меня. Забирайте его и выметайтесь, пока я вас всех не засадил на губу. Поняли?

Они поняли.

— Кроме Валентина, — добавил Драммонд. — Его мы пришлем позже.

Контролеры с круглыми от страха глазами тихо двинулись к двери. Каждого сопровождали двое: человек и медведь. Валентин, оставшийся один в неприятельском окружении, упорно держался лицом к двери. В саду вовсю бушевала гроза, дождь барабанил по стеклу, и деревья сгибались чуть ли не вдвое. Здесь гром был явственно слышен даже за гулом голосов и музыкой.

— Вилф, Ник, — тихо сказал Драммонд, — я думаю, честь обозреть лицо этого гражданина Лиги следует предоставить вам.

— Повернись, Кирш, — холодно приказал Брим своему старому врагу. — Ты знаешь, кого я ищу. Если ты непричастен к нападению на меня, ты отправишься домой спокойно — и с моими извинениями. В противном случае…

— Что в противном случае? — спросил, скосив на него глаз, Валентин.

— Повернись, — сказал Брим сквозь раскат грома, похожий на выстрел разлагателя. — Поговорим после того, как я увижу твою вторую щеку.

Валентин нервно откашлялся.

— И не подумаю. Попробуй тронь меня — я пожалуюсь в гоночный комитет, и тебя…

— Повернись, Валентин. Никто тебе не угрожает — пока.

— К-карескрийский ублюдок, — выругался сквозь зубы Валентин.

— Повернись!

Блеснула молния, и снова ударил гром.

Валентин точно съежился в своей черной форме и медленно, с ненавидящей гримасой, повернулся лицом к Бриму. Четыре свежих розовых рубца тянулись от его волос до челюсти. Крайний левый задевал явно замененное ухо.

Брим кивнул.

— Ну что, хабталль, — больно было, а? Валентин смотрел на него с вызовом.

— Не знаю, о чем ты.

Дождь громко барабанил по стеклу.

— Очень даже хорошо знаешь. Ник, посмотри-ка, не совпадает ли это с твоими когтями.

— Да, — сердито проворчал Урсис, прищурив глаза. — Может, мне еще разок его царапнуть, чтоб уж без ошибки? — Коронки на его клыках поблескивали в пламени свечей. — Мне страсть как хочется услышать еще раз, как ты скулишь, Облачник.

— А мне страсть как хочется прожечь дыру в твоей вонючей шкуре, — прошипел Валентин, доставая из-за пазухи бластер. Брим узнал эту модель: новый «маранелло», ультрамощный, перезаряжаемый, прожигающий даже корабельную броню. Их производили в Тарроте, и этот был снабжен кристаллиновым глушителем.

Урсис только посмеялся.

— Не посмеешь, Валентин. Хотя он с глушителем, вспышка вызовет нежелательные вопросы — а это не нужно ни тебе, ни твоей поганой Лиге.

Валентин угрюмо спрятал бластер назад.

— Дайте-ка мне эту штуку, Валентин, пока никто не пострадал, — распорядился Драммонд.