Почему мне было этого недостаточно? Потому что я упрямая идиотка, вот почему.

Была ли моя жизнь такой уж плохой? Конечно, я должна была быть доступной для Стоунхарта в любое время, какое он захочет. Но это было незначительное неудобство по сравнению с тем, что происходит сейчас.

В лучшем случае это было замечательно. Я помню те ощущения, когда мы однажды занялись любовью в его кровати...

Конечно же всё это было ложью. Таким образом он показал, что имеет надо мной господство.

Сейчас же он относится ко мне, словно я не человек.

Оглядываясь в прошлое, я понятия не имею, какого черта я жалуюсь. Возможно у меня не было доступа во внешний мир. Но неужели всё было настолько плохо? Есть люди (монахи, отшельники), которые целенаправленно отстраняются от общества. Но в данном случае это не мой выбор.

Я пожимаю плечами. Я пытаюсь представить, что будет, когда всё это закончится. Стоунхарт сказал, что мы начнем всё с начала. Означает ли это, что мне снова придется зарабатывать подарки? Буду ли я снова ограничена столбом?

Хоть что-то. Я даже не буду жаловаться. Может быть мне даже позволят увидеть Розу.

Уверена, она будет рада поболтать. Мне нужно спросить у нее про Чарльза и гостевой домик.

Я зеваю. Усталость дает о себе знать. Нет смысла бороться с ней. Закрываю глаза и проваливаюсь в глубокий сон.

***

Я просыпаюсь от яркого света. Я проспала свои пятнадцать минут! Я ругаюсь и встаю. Сколько времени у меня есть?

Затем я замечаю нечто, что поражает меня: свет исходит снаружи.

Срань господня.

Я вращаюсь вокруг.

Жалюзи подняты. Холодное зимнее солнце заливает комнату.

Поверить не могу. Я смотрю в окно и дрожащей рукой дотрагиваюсь до ошейника. Что это?

Я слышу шаги позади себя и поворачиваюсь. Мои чувства находятся в состоянии повышенной готовности.

Я вижу, как приближается Стоунхарт, и сажусь обратно в кресло. Он улыбается. Улыбка едва касается его губ. Но за него говорят его глаза.

Он выглядит сильным и мужественным. Его волосы немного короче, чем я помню. Может он подстригся. А может и нет. Я не видела его лица в темноте.

Он останавливается передо мной и осматривает комнату. При виде него меня наполняют ненависть и отвращение. Но под этими эмоциями скрывается приступ страха.

Он садится рядом со мной и улыбается. Я прижимаюсь к спинке кресла. Я не хочу, чтобы он находился так близко ко мне, не средь бела дня, не когда я могу рассмотреть каждую красивую черточку его лица.

Какое-то время он смотрит на меня. Я улавливаю слабый аромат его одеколона, который усиливает его собственный запах, каким-то образом подчеркивая его мужественность.

- Лилли, - Стоунхарт ласково произносит мое имя.

Он поднимает руку, чтобы прикоснуться к моей щеке, но я отстраняюсь.

Его рука опускается вниз. Это причиняет ему боль.

- Ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе? - спрашивает он.

Как мне реагировать на это?

Нет, я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне, думаю я, но не могу же я прямо сказать ему об этом?

Вместо этого я вздыхаю и немного наклоняюсь к нему, тем самым разрешая ему прикоснуться ко мне.

Он выдавливает грустную улыбку и кончиками пальцев прикасается к моему подбородку. Нежное прикосновение, посылающее мурашки по коже.

- Знаешь, - говорит он, глядя мне в глаза. - Роза хочет увидеться с тобой. Я бы с радостью позволил ей это.

Я не отвечаю. Не я запирала себя здесь. Всё происходит по усмотрению Стоунхарта. От этой мысли мне становится грустно.

- Я сказал ей, что поговорю с тобой и спрошу, что ты думаешь о её просьбе, - продолжает он.

Он наклоняет мой подбородок, заставляя меня тем самым смотреть на него.

- Итак, Лилли? Что ты хочешь мне сказать?

- Я думаю..., - сглатываю я.