Глава 4

Элайза Бэрдетт глядела на себя в зеркало в дорогой филигранной оправе и не могла попять, почему она не нравится кузену Майклу. Другие мужчины восхищались ее ярко-рыжими волосами, большими голубыми глазами и невероятной длины ресницами, которыми она умела так кокетливо взмахивать. У нее была изящная фигурка, она окончила самый лучший пансион для благородных девиц в Чарлстоне и умела безукоризненно себя вести и быть очаровательной.

Так почему же к ней равнодушен Майкл?

— Все эта паршивая девчонка, — сказала Верена Бэрдетт как бы в ответ на мысленный вопрос своей дочери, заходя в этот момент в отведенную им гостиную. — Она его околдовала. Не иначе как Майкл с ума сошел — жениться на голодранке!

— Тетя Оливия говорит, что Майкл вообразил себя влюбленным в Джеси еще мальчиком, — уныло отозвалась Элайза. — И с тех пор ни на кого не смотрит.

— Ты просто не сумела произвести на него впечатление, — сказала Верена, окидывая взглядом убранство гостиной. Мебель ампир с золочеными ножками и голубой обивкой, вазы севрского и дрезденского фарфора, китайские статуэтки ручной работы, бронзовые карнизы. На стенах — картины в золоченых рамах. С обеих сторон гостиной — спальни, а в них кровати красного дерева, с резными изголовьями и богатыми кружевными пологами. Джаспер Блейк не пожалел денег, когда строил этот дом. Он, наверное, в гробу переворачивается при мысли о том, что его сын собирается жениться на дочери кузнеца. — Нет, ты плохо старалась, — сварливо сказала она дочери.

— Не знаю, как еще можно было стараться, — ответила та. — Посмотри, какое на мне платье. Куда красивее, чем то, что на Джеси. А Майкл его даже не заметил.

Верена признала, что отделанное кружевом и лентами платье из голубого атласа действительно очаровательно. К тому же она знала, во сколько оно обошлось, поскольку сама за него заплатила. — Дела наши совсем плохи, Элайза, того и гляди угодим в дом призрения. Все считают, что отец оставил нам кучу денег, а на самом деле мы едва сводим концы с концами. Если ты в ближайшее время не подцепишь богатого жениха, я не знаю, на что мы будем жить.

— А ты сказала Оливии, что продаешь дом?

— Сказала. Но она считает, что я просто хочу купить дом поменьше, предполагая, что ты скоро выйдешь замуж и я останусь одна. Может, так оно и будет, — с надеждой в голосе добавила Верена. — У тебя в Чарлстоне полно поклонников…

— Но я не хочу выходить замуж ни за одного из них. Мне нужен Майкл, и вовсе не потому что он богат. Мне его деньги совершенно безразличны. Я его люблю, сколько себя помню, и вышла бы за него замуж, даже если бы он был гол как сокол.

— Чушь какая! — фыркнула Верена. — Подожди, может, еще узнаешь, каково быть замужем за бедным человеком, — ни у одного из твоих поклонников в Чарлстоне за душой действительно нет ни гроша. Всех богатых женихов расхватали, пока ты чахла по Майклу. А теперь, если не хочешь остаться старой девой, тебе придется соглашаться на кого попало.

— Тогда я лучше останусь старой девой. Ни за кого, кроме Майкла, я замуж не пойду.

— Меня просто досада гложет при мысли, что я ухнула последние деньги на дорогу сюда. Оливия и словом не обмолвилась в своем письме, что Майкл собирается жениться. Я думала, что у тебя еще есть надежда, а то ни за что бы не поехала.

— Но раз уж мы приехали, давай поживем здесь подольше, — сказала Элайза, и в ее глазах блеснул хитрый огонек.

— Несколько месяцев поживем, — согласилась Верена. — По крайней мере на еду не надо будет тратиться, а тем временем, быть может, найдется и покупатель на наш дом.