— М-хмм.

Мередит сделала несколько глотков. Она знала, что от нее ждут реакции, и не намерена была предоставлять ему таковую. Кто она, чтобы судить других? Средней руки кассирша из музейного киоска, которой делать больше нечего как таскаться по белу свету, гоняясь за привидениями.

— А вы сюда зачем? — Вопрос был задан с неподдельным интересом, что тоже случалось с Сэмом не часто.

Особой причины скрывать правду, кажется, не было. По крайней мере — часть правды.

— С пути сбилась, — сказала Мередит.

Из окна гостиной за ними наблюдали родители. Вид имели при этом дурацкий.

— Отец и мачеха, — пояснил Сэм, перехватив устремленный на них взгляд Мередит. — Сестренка — на уроке танцев. Правильный человек.

Сэм не случайно выбрал время залезть на крышу рано утром, чтобы не напугать Бланку. Она была слишком мала.

— Блин, — сказал он, увидев, что Синтия с его отцом выходят из дому. — Внимание! Дубье на подходе.

— Вам чем-нибудь помочь? — обратилась к Мередит Синтия.

— Сама не знаю. Заехала куда-то не туда, потом увидела ваш прекрасный дом, свернула посмотреть поближе — и вот разговорились.

На самом деле она доехала до центра Мэдисона, зашла в аптеку и нашла в местной телефонной книге адрес рядом с фамилией «Муди». Проезд Пересмешника. Не так уж сложно отыскать.

— А ты — марш к себе, — бросил Джон Муди сыну. — С тобой я после поговорю.

— Вы не позвоните в социальную службу? — предложил тот Мередит, лениво направляясь к дому. — Заявить о жестоком обращении с ребенком? И спасибо за сок.

— Скажите, как вам это удалось? — спросил Джон Муди у Мередит, когда Сэм скрылся за дверью.

— Свернула с Девяносто пятой, а дальше крутилась непонятно где… — начала Мередит.

— Я не о том, как вы заблудились. Как вы уговорили его спуститься вниз?

— Не знаю. Это просто мальчишество у него, — сказала Мередит.

Она смотрела на него внимательно — то же озабоченное лицо, что и тогда, в кафе на Двадцать третьей улице. Рыжей женщины нигде поблизости не было видно. Мередит бросила взгляд наверх. Никаких оконных карнизов. Только листы стекла, схваченные стальными переплетами.

— Может быть, уломаете его и ходить в воскресную школу? — сказала Синтия. — У меня, видит бог, не получается.

— Потому что орешь на него, черт возьми, с утра до вечера, — не сдержался прямо при постороннем человеке Джон.

— Если б меня в этом доме больше уважали, возможно, это бы не понадобилось.

На Синтии были шорты и хлопковая белая рубашка. Она с некоторых пор пристрастилась к теннису. От бега пришлось отказаться: начали беспокоить колени, но все же нужен был повод выбираться куда-то из дому. Она не жаждала выступить в Уимблдоне, просто хотелось урвать какие-то часы для себя, вне этого милого семейства. Пробовала уговорить остаться в качестве няни еще Джезмин — сиделку, которая ухаживала за Арлин, — но та заявила, что обязана смотреть за больными, а смотреть за приемными детьми — обязанность Синтии. Вероятно, Арлин потрудилась настроить сиделку против нее. А впрочем, кто нынче был на ее стороне?

У Синтии в последнее время сдавали нервы. Вот и сейчас она нервно крутила в руках ключи от машины.

— Слушай, мне еще Бланку успеть забрать с урока танцев и закинуть домой, а после у меня в клубе встреча с Джеки. Спасибо вам, — прибавила она, обращаясь к Мередит. — Серьезно. У вас есть подход к детям. — Она пошла садиться в белый джип, стоящий у дальнего конца самшитовой изгороди.