— Слава Богу! Слава Богу, ты жива и невредима!

— Жива и невредима? — переспросила я. — Что в этом особенного?

— Боюсь, этого нельзя сказать о нашем приятеле, продавце воздушных шаров.

Он протянул мне утренний выпуск ежедневной газеты, указав на заголовки.

Что я могла прочесть на незнакомом мне языке? Но увидела я предостаточно: имя Йенса Ларсена, название парка Тиволи и небольшую фотографию, изображающую пожилого мужчину, продающего воздушные шары.

— Что это значит? — указала я на заметку Эрику.

— Утонул. Его тело выловили из канала сегодня утром. Он, должно быть, напился и в тумане свалился в воду.

— Но он звонил мне! И просил встретиться с ним в кафе. Он хотел рассказать мне что-то. — Голова у меня пошла кругом, и я ощутила леденящий холод. Не хватало только упасть в обморок.

— У этого района плохая репутация, — продолжал Эрик. — Моряки часто заходят туда пропустить стаканчик-другой. Точно так же поступают люди вроде нашего приятеля Йенса Ларсена. Возможно, он ввязался в какую-нибудь драку.

— Он не был пьян, когда разговаривал со мной. Вернее, только слегка. Почему после этого он сразу же пошел и свалился в канал?

Эрик посмотрел на меня, и я попыталась прочесть выражение его глаз. К своему удивлению, я обнаружила в них что-то напоминающее враждебность, которой никогда не замечала раньше. Это расстроило меня так же сильно, как и новости о смерти продавца воздушных шаров. У меня появилось смутное предчувствие, что два эти факта как-то связаны.

— Я ждала его в кафе около часа, — сказала я. — Довольно мрачное место. Владелец кафе рассказал мне о датчанах, расстрелянных гестапо на противоположной стороне улицы.

— Такое случалось во многих местах Копенгагена, холодно возразил Эрик. — Разве я не рассказывал тебе об этом? Кстати, теперь это не имеет значения. Самое главное сейчас, чтобы ты вернулась в Англию.

— Я так и собираюсь поступить. Я же сказала, что уже купила билет на самолет. А ты обрадовался, что я жива и невредима. Почему?

— Я ждал тебя. И начал волноваться. Подумал, что в тумане ты тоже могла упасть в канал.

— То есть меня могли столкнуть туда? — медленно переспросила я. — Ты это имел в виду, не так ли?

— Ну, что ты. Какая чушь! А что касается Йенса Ларсена, всем известно, что он постоянно пьет, удивительно, как он не свалился в воду гораздо раньше. — Известие о том, что я купила билет на самолет, казалось, ослабило напряженность, которая читалась на лице Эрика. Он стал более оживленным. — Сколько у тебя времени?

— Я должна быть в аэропорту в четыре тридцать.

— Тогда у тебя в запасе два часа. Ты поела?

— Нет, но я выпила кофе. Мне не хочется есть.

— Ерунда. Пойдем ко мне домой, я приготовлю тебе сандвичи.

— Я бы с удовольствием, но мне надо упаковать вещи, рассчитаться за номер…

— Неужели это займет столько времени? Мой дом в пяти минутах ходьбы отсюда, в довольно респектабельной части города. Некоторые здания там насчитывают уже три или четыре века. В нижней части моего дома находится офис, а наверху — квартира. Из окон мансарды можно увидеть юг Швеции. Разве тебе не интересно посмотреть, как я живу?

— Да, очень.

— Тогда поторопись со сборами.

Не знаю, почему Эрику так хотелось привести меня к себе домой. У меня возникло подозрение, что он стремился уберечь меня от каких-то неприятностей, но, возможно, он искренне хотел, чтобы я посетила его дом.