Там был рояль, множество цветов, разожженный камин, стены украшали картины и гравюры с изображениями старой части города. Словом, Монеборг в миниатюре, но без мрачных коридоров и батальных сцен в тяжеловесных рамах.

— Тебе нравится мой дом? — поинтересовался Эрик. Теперь он держался более дружелюбно, но в его поведении все еще оставалась какая-то странная рассеянность. — Я думал, ты удивишься, что архитектор, проектирующий современные здания, живет в таком старинном доме. Но на побережье у меня есть новый летний дом.

Он поставил на столик поднос и налил в бокал виски.

— Два дома, а ты живешь один, — заметила я.

— У меня есть экономка. И служащие в офисе.

Я посмотрела через окно на канал и поежилась.

— Это здесь Йенс Ларсен… произошел несчастный случай?

— На другой стороне.

— Ты видел, как это случилось? — Этот вопрос только сейчас пришел мне в голову.

— Нет, что ты! Я просто услышал шум. А кто пострадавший, я не знал до тех пор, пока не принесли газету. Давай выпьем. Через пять минут я вернусь с сандвичами.

Я уселась перед камином, наблюдая за тем, как горят дрова, и размышляя о том, насколько уютным и спокойным казался дом Эрика. Совсем как в сказке Андерсена "Старый дом". Мне очень нравилось здесь. Я хотела увидеть, как живет Эрик. Жаль, что он вел себя так отчужденно. Это заставляло меня думать, что он знает о смерти продавца воздушных шаров больше, чем говорит.

Не надо больше об этом. Лучше смотреть на огонь в камине и представлять, как в этом доме живет семья: мать, несколько светловолосых ребятишек, отец который вечером возвращается с работы…

Внезапно я обнаружила, что Эрик стоит в дверях и смотрит на меня…

На мгновение он показался мне отцом из моей сказки, серьезным, умным, понимающим, достаточно взрослым, чтобы иметь нескольких детей, и все же достаточно молодым для цветущей хорошенькой жены…

— На мгновение я даже забыла о существовании самолетов, — мечтательно сказала я. — Я словно очутилась в старом доме с привидениями.

— По-твоему, здесь есть привидения?

— О, несомненно.

Он поставил на столик тарелку с сандвичами с копченой лососиной и одним глотком осушил свой бокал.

— Но, в отличие от привидений, мы должны есть. Осталось не так много времени. Мы не должны опоздать в аэропорт.

Я машинально кивнула, удивляясь, как смогла смириться с возвращением в Лондон, не найдя ответов на столько вопросов.

— Я вернусь сюда, — заявила я.

— Нет! — Взгляд его сразу стал жестким.

— Но, поскольку я оказалась вовлечена…

— С этим покончено.

— А как же Отто? Старухи в Монеборге говорили что-то о его совести, его сын ненавидит его, люди меняются в лице, когда упоминают его имя, ты сам надеешься, что я не замужем за ним. Все это заставляет считать его кем-то вроде прокаженного. Но почему?

— Ты больше не связана с ним, Луиза. Ты должна уехать отсюда и забыть его. И всех нас. — Его лицо стало таким неприступным и мрачным, что я даже не осмелилась протестовать. — Мы несчастная семья. Забудь нас, — повторил он.

— Ты, видимо, считаешь меня совершенно нелюбопытной, — наконец выговорила я, — если думаешь, что я не хочу все выяснить. Например, почему этот жалкий человек хотел встретиться со мной.

— Ну, на это легко ответить. Он заявил бы тебе, что будет держать в тайне твой брак, если ты дашь ему достаточно денег, чтобы купить шнапса. У тебя есть лучшее предположение? — Его голос был таким бесстрастным и скептическим одновременно, что я снова не нашла слов для ответа.