- Простите меня, если повел себя бестактно. Просто я очень проникся

историей вашей семьи.

Тогда Энни задумалась, ей бы и хотелось рассказать, но в то же время

она  переживала  за  репутацию.  А  потом  вдруг  осознала,  что  нет

потомков,  которые  бы  продолжили  род,  которые  бы  сохранили  то

ценное  и  важное  –  память.  Она  уже  стара  и  скоро  придет  время

покинуть этот бренный мир, так чего же таиться.

- Хорошо. Я расскажу, что знаю.

- Благодарю вас.

-  Эрик  был  влюблен  в  Джулию,  падчерицу  графа.  Но,  когда

произошла  трагедия,  он  потерял  рассудок.  Не  мог  найти  себе  места,

винил  себя  в  том,  что  так  надолго  покинул  ее,  тем  самым  позволив

всему  случиться.  Знаете,  я  ведь  недолюбливала  Джулию  по

определенным  причинам,  а  сейчас  понимаю,  если  бы  она  уехала  с

Эриком, то можно было бы избежать стольких ужасных смертей. Хотя

уже поздно, - впервые на лице Энни показалось сожаление, искреннее

сожаление.  –  Он  утопился  в  озере,  что  в  паре  миль  к  югу  отсюда.

Озеро Митвор.

- Спасибо, мисс Оулдман.

Даглаш поднялся и принялся натягивать пальто.

-  Куда  вы?  –  глаза  Энни  вмиг  округлились.  –  Нет,  нет,  нет!  Вы

останетесь, пока не закончится буран.

-  Я  безумно  благодарен  за  помощь  и  за  ответы,  но  более  не  смею

отнимать  вашего  драгоценного  времени.  Не  волнуйтесь,  со  мной  все

будет в порядке.

Энни  так  и  осталась  сидеть  в  кресле,  смотря  вслед  уходящему

журналисту,  но  перед  тем,  как  покинуть  дом,  Даглаш  остановился  и

произнес:

- Она простила вас, мисс Оулдман.

Неизвестно, поняла ли Энни его слов или нет, но губы ее дрогнули.

И снова неумолимый Джон Даглаш в пути, он решил отыскать озеро

Митвор.  Не  зная  толком,  где  искать,  не  видя  перед  собой  дороги,

журналист  продвигался  вперед.  После  выпитого  рома  он  уже  не

чувствовал  холода,  а  его  разум  был  одержим  идеей  -  увидеть

собственными глазами место гибели возлюбленного Джулии. То ли с

ним  случилось  помешательство,  то  ли  это  так  действовало  спиртное,

но храбрец и не думал останавливаться.

Пройдя  около  мили  по  бескрайнему  белому  полю,  Сомер

остановился, животное обессилело, да и снег уже был по самую шею.

- Прости, друг, - произнес Джон. – Дальше я сам.

Даглаш  слез  с  лошади  и  провалился  в  мягкую  белую  массу.  Еле

поднявшись,  он  принялся  раскапывать  руками  снег,  освобождая  себе

путь.  Два  часа  бестолкового  труда  вымотали  журналиста.  В  конце

концов,  он  упал.  Его  взор  был  обращен  к  небу,  откуда  продолжали

сыпаться снежинки, постепенно заметая несчастного.