Я отрицательно покачала головой:

– Не отдам, самой надо. По крайней мере, до тех пор, пока опять не окажусь в лагере.

Конь насмешливо фыркнул. Кого он мне напоминает? Моргана! Тот тоже постоянно фыркает и скалится.

– Ну, все, пока!

Запихнув остаток вешалки обратно за пояс, я осторожно вылезла из куста и обеспокоенно запрокинула голову. Небо заметно посветлело, звезды поблекли. И хотя в густом лесу было по-прежнему темно, но уже не так, как раньше. Сейчас я и без света луны могла различить и стволы деревьев, и кусты, и лианы. Плохо, но могла. А это значило, что скоро наступит утро. И я останусь без магии. А если не успею закончить ритуал, связанный с тьмой, то и без жизни.

Я вломилась обратно в заросли и торопливо плюхнулась на землю. Шелли понятливо соскользнула с плеча и отбежала от меня на пару шагов. Снова вытащив кусок вешалки, я отложила его, быстро стянула с руки браслет, коснулась пальцами нацарапанных на стеклянных бусинах рун.

Прикрыла глаза и начала наполнять руны силой, одну за другой, тем самым нарушив главное правило рунного мага: никакой магии, пока не узнаешь смысл символов. За два года я нарушала его много раз.

Руны ярко вспыхнули, и сквозь сомкнутые ресницы я увидела, как вокруг меня в воздухе загорелись двенадцать символов. Двенадцать изумрудных вспышек магии, двенадцать ударов сердца – и по жилам растеклась звенящая пустота. Последние капли магии исчезли…

Но я дышала, как и прежде.

Глубоко вдохнув, я устало потерла лицо ладонями. На развалинах особняка я сказала Эрвану не всю правду, когда согласилась, что уровень моей магии выше среднего.

Выше. Но ровно два дня. Потом я – выгоревшая пустышка без магии. И так уже два года…

Как же мне хотелось повернуть время вспять и уговорить дедушку не ехать на те раскопки!

Мне было шестнадцать, я только закончила школу и сдала вступительные экзамены в академию. О специализации я тогда еще не думала, мне просто нравились руны. Мы с дедушкой решили отметить мое поступление поездкой на раскопки заброшенного храма фейри. Все шло как обычно, даже веселее, потому что кроме меня в тот раз было много детей работников.

Однажды ночью мы сбежали на развалины. Мальчишки утверждали, что я побоюсь туда войти. А я вошла. Со мной увязался самый храбрый из них. Мы нашли скрытый рычаг, влезли в непроверенную часть храма.

И нос к носу столкнулись с темными магами. А им не нужны были свидетели. Магические ловушки раскрылись вокруг нас черными многоугольными звездами. Мы погибли бы очень быстро, не окажись со мной пакетиков с семенами.

До рассвета я питала растения силой. Заставляла выбрасывать новые и новые ветки, закрывая нас от тьмы. Слышала, как гибнут побеги и листья, понимала: либо они, либо мы.

Альвы не просто слышат растения, любовь к ним у нас в крови. Иногда ее слишком много, потому некоторые из нас выглядят чудаками. А я убивала растения. Осознанно, целенаправленно.

И что-то тогда во мне сломалось. Я слышала растения, но в душе не чувствовала к ним ничего. Ни радости, ни любви, ни сострадания…

Не знаю, в какой момент я начала видеть за нападавшей на нас тьмой непонятные руны. Но они казались мне знаком свыше, хорошим знаком, что все выйдет.

Вышло.

Нас вытащили как раз в тот миг, когда я поняла, что магии нет и больше никогда не будет.

Все словно плавало в каком-то странном зыбком тумане, запястье под браслетом жгло, меня сильно мутило. А потом наступила темнота.

Я лежала без сознания два дня. Пришла в себя у целителя. И обнаружила на браслете те самые руны. Откуда они взялись, я не помнила, я вообще мало что помнила. Наверное, нацарапала чем-то, перед тем как окончательно отключиться.

Мне сразу сообщили три новости.