— Хорошо. — Похоже, Зеба такое объяснение устроило.

Но Нова-то лучше знала.

— Папа, что случилось?

— Ничего, что не может подождать до окончания праздника, Нова. Ну а сейчас развлекайся, и мы еще поговорим позже, хорошо?

— Что это за чушь со слугами, вкушающими еду? Ужасно неприятно, если вы меня спросите.

Нова повернулась на голос и увидела, как море высоких гостей расступилось, открывая дорогу к столам ховеркреслу с восседающей в нем стопятидесятилетней Андреа Тайгор. Андреа являлась матриархом семьи Тайгор, а также наиболее значимой персоной среди Старых Семей, класса, в котором значительных персон было хоть отбавляй. Очевидно она только появилась на торжестве и поэтому пропустила тост папы. Андреа часто опаздывала на подобные вечера, поскольку предпочитала появляться у парадного входа, когда все остальные уже были на месте. Нове всегда удавалось ладить с Андреа лучше остальных детей, возможно, потому что Нова была единственной, кто ее не боялся.

— Извини меня, доченька, — проговорил папа. — Мне нужно засвидетельствовать свое почтение Андреа, — произнес он с пугающей обреченностью.

— Не беспокойся, папа, — прошептала Нова, а затем громко обратилась к старой женщине: — Слуги угощаются едой по моей просьбе, миссис Тайгор. После всего, что они сделали, я считаю это обычной наградой, вы не находите?

— Вздор. Они слуги… работа — это то, что им и полагается делать. — Андреа взглянула на ее отца. — Ей богу, Тино, чему ты учишь девочку?

Константино вздрогнул, когда услышал свое прозвище (которым величать Константино позволялось только Андреа).

— У моей младшей дочери собственные взгляды, Андреа… — возразил он старухе. — А эту черту, как мне кажется, ты ценишь.

— До некоторой степени, допустим. — Старая женщина снова осмотрела с ног до головы Нову. — Ты становишься хорошенькой девушкой, Новембер.

Андреа также была и единственным человеком вне семьи, кто постоянно называл Нову полным первым именем, которое девушка ненавидела (хотя она и проигнорировала ранее подтрунивание Зеба, Нова ненавидела свое полное имя столь же сильно, как и брат — свое). Но, как и отец, она не могла поправить Андреа.

— Спасибо, мэм.

— Но будь осторожна. Челядь — всего лишь челядь. Позволишь себе обойтись с ними иначе, нежели с презрением, которого они всецело заслуживают, и они набросятся на тебя. Как, думаешь, почему бунтующее зверье так широко расползлось? Из-за такой же вот чепухи. Которая всех нас загонит в могилу. — Старуха снова обратила взор на Константино. — Слышала, мятежники атаковали один из твоих ховербайковых заводов сегодня вечером.

Нова повернулась и ошеломленно посмотрела на папу:

— Это правда?

Тяжело вздохнув, папа пристально взглянул на Андреа:

— Боюсь, это так.

— Мерзкие бунтари. — Андреа покачала головой. — Мы должны их найти и закидать бомбами, как поступили с Корхалом.

— А разве не это подхлестнуло повстанцев в первую очередь? — спросил Зеб.

Андреа цокнула языком:

— Не будь идиотом, мальчик… Бунтарей подхлестнул этот Менгск. Корхал для подобных ему — лишь предлог. Тино, подай-ка мне буйволины.

Папа вскинул брови:

— Ты уверена, что тебе стоит…

Андреа покачала перед ним пальцем:

— Не надо читать мне нотации, Тино. Хватит того, что мне приходится выслушивать подобную дрянь от докторов. Мне сто пятьдесят лет… и я, черт побери, могу есть все, что пожелаю.