|
— Что это за язык? — спросила она, не скрывая восхищения. — Язык короля бриттов Пендрагона и рыцарей Круглого стола, короля Артура, Тристана и Изольды. — Корнуоллский? — Да, корнуоллский, как и я сам, — подтвердил герцог и протянул Финн руку. — Будем считать, что мой маленький обман прощен? — Да, ваша светлость, — откликнулась Финн, отвечая на рукопожатие. — Просто Билли, пожалуйста. Вашей светлостью меня величает только Талкинхорн и моя двоюродная бабка Елизавета. — Двоюродная бабка Елизавета? — недоверчиво переспросила Финн. — Королева, — пояснил Билли. — Шутите? — Нет, к сожалению. Я — один из отпрысков многочисленного выводка Виктории и Альберта. И постоянный источник разочарования для родни. Они все считают, что мне следовало добиться большего. А я даже в поло не играю. — Какой ужас! Герцог помахал левой рукой: — Я, видите ли, левша. А левшам не разрешают играть в поло, за исключением, конечно, кузена Чарльза. — Принца? — Его самого, — хихикнул Билли. — Кстати, управлять пассажирскими самолетами нам тоже нельзя. — Надо же. Никогда об этом не задумывалась. — Мы самое большое меньшинство в мире. И самое угнетаемое, если не считать Билла Гейтса. Он тоже левша. — И Билл Клинтон. — Точно. И Джордж Буш-старший. — И Микеланджело, — подсказала Финн. — И Леонардо да Винчи. — И Курт Кобейн. — Кто? — Музыкант, — объяснила Финн. — Он уже умер. — И бабушка Елизавета. — Правда? А я и не знала. — И королева Виктория тоже. И кузен Уильям. Это передается с генами. — Ну хватит, — засмеялась Финн. — А то мы никогда не остановимся. — Хватит, — согласился Билли и взглянул на часы, стальные и массивные, как у водолазов, совсем не похожие на золотую финтифлюшку Ронни. — Уже два часа. Сэр Джеймс, наверное, ждет нас. Вы допили кофе? Финн кивнула и встала. Они прошли по улице десяток метров и остановились перед узкой дверью дома номер сорок семь. — А что за странные обстоятельства вы упомянули? — поинтересовалась Финн, поднимаясь по узкой лестнице. — Я и сам толком не знаю. Талкинхорн говорил со мной довольно уклончиво. Они добрались до второго этажа и свернули в коридор. В офис Талкинхорна вела первая дверь справа. Билли распахнул ее и пропустил Финн вперед. Если письмо адвоката напомнило Финн о временах Диккенса, то его контора оказалась идеально сохранившимся образцом интерьера Эдвардианской эпохи.[7] Она состояла из трех комнат: слева — библиотека с книжными полками вдоль стен, справа — комната для заседаний, а посредине — кабинет. Приемной с секретаршей здесь не имелось. Между двумя выходящими на Грейт-Рассел-стрит окнами стоял большой дубовый стол с верхом, затянутым бордовой кожей. На стенах висели раскрашенные от руки гравюры со сценами лисьей охоты. Широкие доски пола прикрывал старый, тонкий ковер. В кирпичном камине дрожало холодное электрическое пламя. Стены были наполовину скрыты темными панелями из какого-то экзотического дерева: то ли черного ореха, то ли бразильской вишни. У стола стоял старомодный стул, обитый той же темно-красной кожей, что и столешница. |
