|
Лицо над узлом дорогого галстука налилось малиновым цветом, глаза вылезали из орбит, а на висках надулись вены. — Здесь был его светлость, а мне никто не потрудился сообщить! — полузадушенным голосом возвестил он. — Кто? — вытаращилась на него Финн. — Его светлость герцог, разумеется! Финн никак не могла понять, чего он от нее хочет. — Здесь не было никакого герцога. — Дорис присылала к вам человека по имени Уильям Пилгрим, так? — Билли. Любитель лодок. Ронни передернуло. — Этот Билли, как вы его называете, — лорд Уильям Уилмот Пилгрим, барон Нитский, граф Пенденнис, герцог Керноуский. — Он сказал, что его зовут Билли. А всего остального даже не упомянул. — Зачем он приходил? — Приносил картину на оценку. — И что вы ему сказали? — Он считал, что это Ян Стен. На самом деле это была просто недурная подделка. — У вас не та квалификация, чтобы отличить подлинного Яна Стена от подделки, мисс Райан. Для таких заключений мы держим целый штат экспертов. — Холст был прикреплен к подрамнику проволочными скобами, Рон. — Это еще ничего не значит! Подрамник могли поменять во время реставрации! — Но его не меняли, — спокойно возразила Финн, в душе проклиная себя за болтливость. — И холст был оригинальным. Вы же сами понимаете, что настоящему холсту Стена исполнилось бы уже триста лет и он давно сгнил бы, если его не продублировать. Нет никаких сомнений — это подделка. И подпись неправильная. Возможно, это не слишком удачный Том Китинг, но и только. — И вы все это сообщили ему? — Конечно. С какой стати мне врать? — Это вообще не ваше дело — разговаривать с ним. Надо было немедленно сообщить мне. Его светлость потенциально очень ценный клиент, и его не должна принимать всякая мелкая сошка. — Мелкая сошка? — прищурилась Финн. — Его светлость заслуживает самого почтительного отношения, которого вы, боюсь, просто не в состоянии ему обеспечить, — ледяным тоном отрезал Ронни. Финн с трудом подавила желание треснуть этого напыщенного идиота чем-нибудь тяжелым. Вместо этого она вышла из-за стола и торопливо натянула плащ. — Я иду домой, — заявила она, вынимая зонтик, — в свою мелкую квартирку в Крауч-Энде. — Ничего подобного вы не сделаете! — захлебнулся возмущением Ронни. Сделав шаг в сторону, он преградил ей дорогу и демонстративно посмотрел на свои золотые, тонкие, как монета, «Патек Филипп»: — Еще нет пяти часов. — Я иду домой, — повторила Финн, — а если вы немедленно не отойдете, я поступлю так, как меня учил инструктор по самообороне. Ронни побагровел еще больше, но поспешно отошел. — Я вас уволю! — прошипел он ей вслед. — Увольняй на здоровье, — буркнула Финн себе под нос, быстро спускаясь по лестнице. Она была сыта по горло Рональдом Де Паней-Коттреллом, Мейсоном, Годвином и всей этой чертовой Англией. Ронни не обманул, и, когда Финн добралась домой, на автоответчике ее ждало сообщение о том, что она уволена из аукционного дома «Мейсон — Годвин». Чек ей вышлют по почте, а Министерство внутренних дел будет извещено о том, что отныне она безработная и посему не имеет права на рабочую визу. |
