Я смотрела на нее и не могла оторвать глаз. Я ничего не могла изменить, ничего. Да, я стала другой. Губы мои дрожали от бессилия.

— Ты сама свела нас! Если бы ты не потребовала от него такой расплаты я была бы давно мертва! Ты сама решила все за нас! Почему?

— Судьба повторяется. И я ничего не могу с этим поделать. Мне это неподвластно. Значит, пусть все будет так, как и должно было быть изначально. Я заберу то, чем ты больше всего дорожишь.

— Зачем тебе моя жизнь?

— Почему ты решила, что речь идет о твоей жизни? — она смотрела на меня пристально. — Я заберу его жизнь.

И слабость пришла в мое тело. Я поняла, что не смогу без него. Я люблю его больше своей жизни… Я готова умереть вместо него. Я хотела крикнуть ей это, но мой голос отказался повиноваться мне. Я рвала когтями в кровь горло, чтобы выдавить хотя бы один звук. Я чувствовала, как силы покидают меня. Я упала и билась в истерике.

— Нет… нет… нет… умоляю… не надо… я готова сделать все что угодно… Только не это…Умоляяяяяю…

— Тогда вернись к нему. — сказала она коротко. — Это твоя расплата… Больше я тебя не потревожу. Я выполнила твое желание. Прощай навсегда. И она исчезла.

Я приоткрыла глаза и почувствовала, что полулежу в тепле и темноте и чувствую губами ободок кружки. Кто-то настойчиво пытается влить ее содержимое мне в рот. Оно горячее и приторное. Фу!

— Я, конечно, все понимаю, но лекарство нужно выпить… Проснись… Черт… да проснись ты уже и пей. А потом спи, сколько влезет...  — Мне держат голову и пытаются разжать зубы. Бе! Я сделала первый глоток и проснулась окончательно… Я находилась в знакомой мне башне. Я узнавала ее зарешеченное окно, горы хлама и одеяло, в которое я была закутана.

— Господи, какая гадость! — всхлипнула я, все еще ощущая на языке мерзкий привкус лимона. — А еще и горячее…

Кружка исчезла. А потом вернулась.

— Нормальное. Пей уже. — на моей кровати, сидел собственной персоной Франсуа Элис. На нем был черный свитер и черные штаны, а волосы, цвета воронова крыла, свободно лежали на плечах. На треугольном лице горели желтые, самые красивые на свете глаза. Одной рукой он пытался влить мне содержимое кружки, а другой придерживал, чтобы я не вырывалась.

— Пей. — сказал он твердо.

— Хорошо… Можно я сама… — голос мой был хриплый и тихий.

Он аккуратно вложил кружку мне в руки. Я сделала над собой усилие и выпила до дна.

— Я сейчас умру. — прохныкала я, отдавая кружку.

— Размечталась — он поставил ее на пол.

— Ну, ведь оно же гадостное. Есть что-то запить. — я скинула с себя одеяло.

— Запивать нельзя. — он посмотрел на меня и накинул одеяло обратно. Он разулся и лег поверх его рядом со мной.