Мы взяли такси, и дядя Эм попросил шофера отвезти нас на Вайн-стрит.

— Вайн-стрит? Кажется, Вейс говорил, что карлик жил в меблированных комнатах на Вайн-стрит?

— Именно так. У миссис Червински.

— Сейчас около трех часов утра. Не совсем подходящее время для визитов.

— Ничего, — буркнул дядя Эм. Я выглянул в окно: такси свернуло на узкую улицу.

— Вот мы и прибыли на Вайн-стрит, Эд! До первой мировой и сухого закона это было знаменитое местечко! В этом квартале было полно немецких пивных, в которых маленькие оркестрики играли немецкую музыку. На месте этой автострады проходил старый канал — его прозвали Рейном. Как все изменилось! В былые времена здесь пили пиво и танцевали польку и вальсы Штрауса. Говорят, кое-где висели объявления «Здесь шпрехен только по-английски». Но я этого уже не застал.

Такси остановилось перед фасадом дома из темного камня. — На стекле входной двери висело объявление: «Свободных мест нет».

Дядя Эм расплатился с шофером, и мы поднялись по ступенькам к двери. Дядя Эм долго жал пальцем на кнопку звонка: ни в одной из комнат дома не было света.

Такси развернулось и исчезло в мгновение ока, а мы остались стоять у темного дома. Наконец в одном из окон второго этажа зажглась лампа. Женская голова высунулась наружу и стала рассматривать нас. У нее были ярко-рыжие волосы. При неверном свете уличного фонаря они показались мне просто огненными. А вот лица видно не было — оно смутно белело в темноте.

— Что вам надо? — прокричала женщина. Ее голос утвердил меня в мысли, что в такое время являться с визитом не стоило.

Дядя Эм спустился со ступенек и, выйдя на середину улицы, стал так, чтобы свет уличного фонаря падал на его лицо.

— Привет, Фло! — крикнул он. — Ты принимаешь гостей?

Голос женщины изменился.

— Мне кажется, квас уже где-то видела… — неуверенно сказала она. Потом раздался радостный крик: — О господи! Эм Хантер! Я сейчас спущусь!

И голова в окне исчезла. Я взглянул на дядю Эма.

— Это и есть миссис Червински? Почему же ты мне ничего не сказал?

— А потому что ты меня ни о чем не спрашивал.

— Черт возьми! Ведь Вейс тоже не знает, что вы знакомы!

— Он тоже меня ни о чем не спрашивал. Много лет назад мы с Фло работали вместе на ярмарке. Она занималась френологией и ясновидением. А я работал в маленьком шапито с волшебным шаром.

— А что это за волшебный шар?

— Это хрустальный шар, по которому читают судьбу. Оказывается, ты не знаешь таких простых вещей! А я думал, что ты уже стал заправским циркачом.

— Подожди-ка — может, ты знал и карлика? Об этом я тоже тебя не спрашивал.

— Нет, Эд, я никогда не знал Лона Стаффолда. — Его лицо стало серьезным. — Малыш, если ты хочешь что-то узнать, никогда не исходи из принципа, что люди обязаны докладывать тебе все, что им известно. Взять, например, эти следы от уколов на руках Сьюзи. Хоги рассказал нам об этом, только когда мы задали наводящий вопрос.

Внизу в холле зажегся свет, обозначивший на двери желтый прямоугольник. Раздался шум быстрых шагов, и дверь растворилась.

— Входи, Эм! Дай-ка я разгляжу тебя хорошенько! Где ты пропадал все эти годы?

Я думал, женщина бросится ему на шею, так она обрадовалась. Но дядя Эм выдвинул меня вперед как буфер.

— Ты ни капельки не изменилась, Фло. Разве что набрала два-три килограмма, но это тебе идет.

— Врунишка! — сказала она с довольной улыбкой.