В первое мгновение Чарли заколебался, но потом все же решил подойти и поздороваться с матерью Моник. Игнорировать ее после того, как он провел столько времени с ее дочерью, было бы невежливо, почти оскорбительно.

Роскошные волосы Франчески были сегодня собраны на затылке в демократичный «конский хвост», и, направляясь к ней через холл, Чарли невольно задержал взгляд на ее больших миндалевидных глазах. При свете огня в камине каштановые волосы Франчески отдавали в рыжину, да и во всем ее облике появилось что‑то по‑восточному экзотическое и загадочное – особенно когда она улыбалась. Но лишь только Франческа узнала Чарли, ее улыбка погасла, лицо сделалось холодно‑замкнутым, а в глазах засверкал зеленый лед. Франческа явно готовилась дать врагу самый решительный отпор, и под ее взглядом Чарли едва не стушевался.

– Здравствуйте еще раз! – произнес он с довольно‑таки принужденной интонацией. Что говорить дальше, Чарли не знал и застыл перед Франческой как соляной столб. Она же рассматривала его снизу вверх с явным неодобрением.

– Отличная погода сегодня, – брякнул Чарли, вконец растерявшись. – Снег… Много снега…

Он чувствовал себя совершенно по‑дурацки, но Франческа чуть заметно кивнула и, равнодушно отвернувшись от него, снова стала смотреть в огонь.

Чарли продолжал стоять перед нею, и в конце концов она снова повернулась к нему, чтобы ответить.

– Да, снег действительно чудесный, – произнесла она наконец, но Чарли показалось, что разговаривать с ним ей очень не хочется. – Моник сказала мне, что она снова вас встретила, – добавила Франческа чуть более приветливым голосом, и Чарли поспешно кивнул в ответ, стремясь показать, что ему нечего скрывать. Франческа должна была понять, что в его отношениях с ее дочерью нет ничего особенного или странного. Они с Моник встретились чисто случайно, и их скороспелая дружба питалась общей любовью к горным лыжам и тоской девочки по отцу.

– Вы были очень добры к ней, – тихо сказала Франческа Виронэ, когда Моник отошла, чтобы поболтать со своими сверстниками, стоявшими в сторонке. Чарли тем не менее мысленно отметил, что сесть она ему не предложила.

– У вас есть свои дети?

Она считала, что они у него есть, иначе не задала бы такого вопроса. Очевидно, Моник почти ничего не рассказывала матери об их долгих беседах. Умолчала она и о том, что Чарли было уже многое известно о ее отце.

– Нет, у меня нет детей, – просто ответил Чарли. – Просто ваша девочка мне очень понравилась. Она такая веселая, открытая, умная…

Чарли не скупился на комплименты Моник, но Франческа кивала как‑то равнодушно, почти невпопад, словно продолжая думать о чем‑то своем. Чарли она напоминала раненого зверя, который забился в самый дальний угол норы, так что в темноте видны только сверкающие глаза, полные страха, боли, ужаса и готовности драться за свою жизнь до последнего. Почему‑то – быть может, из простого любопытства – ему вдруг захотелось вытащить этого зверька на свет божий и повнимательнее его рассмотреть. Много лет назад Чарли ни за что не прошел бы мимо и попытался что‑нибудь предпринять – в молодости он очень любил подобные психологические этюды, – однако задолго до своей женитьбы на Кэрол он охладел к этим жестоким развлечениям. Чаще всего результат разочаровывал, и Чарли приходилось сожалеть о потраченных впустую силах и времени, и лишь изредка он находил что‑нибудь по‑настоящему интересное. Но в глазах Франчески было что‑то совсем‑совсем особенное…

– Вам очень повезло, что у вас есть Моник, – негромко сказал Чарли, и когда Франческа подняла голову, чтобы посмотреть на него, он заметил в глубине ее холодных глаз крошечную искорку тепла и любви.

– Да, мне вправду повезло… – словно эхо повторила она, но по ее виду нельзя было сказать, на самом ли деле она так считает.