И вот настал день, когда отец объявил дочери, что она станет женой графа Эдварда Бальфора. Он был одним из самых богатых людей в округе, да и знаки внимания, которыми Эдвард осыпал Сару, были весьма значительны, а отец Сары хотел только одного – чтобы его дочь была богата и счастлива.

Правда, сама Сара отдавала свои симпатии другому человеку – хотя он был не так знатен и богат, как граф Бальфор, но зато он был гораздо моложе его, – однако Эдварду удалось убедить отца Сары, что она никогда не будет счастлива с этим нищим мальчишкой. По его мнению, раз она столько лет прожила со своим престарелым отцом, значит, и муж должен быть намного старше ее. Отец согласился и с этим доводом, а Сара… Сара тогда почти не знала графа Бальфора, иначе она на коленях молила бы отца о снисхождении и милосердии.

В шестнадцать лет она стала графиней Бальфор. Свадьба была очень скромной, поместье, которым ей пришлось управлять, – слишком большим, да и обращался с ней муж не лучшим образом, так что Сара почти сразу поняла, какую роковую ошибку она совершила. Но уже ничего нельзя было исправить. Ее отец умер через пять недель после свадьбы, и она осталась на милость своего мужа – этого зверя в человеческом облике.

После того как закончился их медовый месяц, Эдвард перестал сдерживать себя и предстал в своем истинном обличье – жестокого и подлого человека. Он избивал жену и прекратил побои только тогда, когда Сара объявила о своей первой беременности. Пока она носила дитя, он только бранил и унижал ее, грозя убить, если она не подарит ему здорового наследника. К счастью для Сары, большую часть времени граф проводил вне дома; объезжая свои бескрайние владения, он не пропускал ни одной харчевни, ни одной юбки. Он пил и буянил в компании своих друзей – таких же необузданных, как и он сам, и не раз, не предупредив Сару, оставался погостить у кого‑то из своих собутыльников. Часто его доставляли в замок мертвецки пьяным, но вне зависимости от того, шел ли он на своих ногах или его несли, возвращение мужа неизменно оборачивалось для Сары кошмаром.

Еще хуже – хотя казалось, что хуже уже некуда, – стало после того, как их первый ребенок умер, не прожив и нескольких часов. Для Сары ребенок был единственной надеждой, единственным лучиком света в том беспросветном мраке, в котором она жила, и вот его не стало. Эдвард же почти не горевал, поскольку Сара родила девочку, а не мальчика, которого он так ждал. Три ее следующих ребенка были мальчиками, но двое родились уже мертвыми, а один умер наутро после рождения. Потом Сара снова родила двух девочек подряд, но и они прожили недолго. Последнюю из них Сара продержала на руках несколько часов, завернув безжизненное маленькое тельце в кружевные пеленки, которые ей так и не понадобились. От горя и боли она почти обезумела и не желала отдавать дочь никому, и только на вторые сутки мертвое тельце отобрали у нее силой, чтобы предать земле.

С тех пор Эдвард почти перестал с ней разговаривать, да и сама Сара чувствовала себя виноватой. Всему графству – и ей в том числе – было хорошо известно, что у графа Бальфора полным‑полно незаконнорожденных детей, в том числе семеро сыновей, старшему из которых уже исполнилось четырнадцать. Как‑то раз, избив Сару чуть не до полусмерти, муж сказал ей, что если она так и не родит ему сына, то он признает одного из своих незаконных детей, лишь бы не передавать земли и титул своему младшему брату Хэвершему, которого он люто ненавидел.

– Я не оставлю тебе ничего! – кричал он Саре.