Элисабет вошла в столовую; держась начеку, попыталась окинуть взглядом весь зал. Слабо поблескивал исцарапанный стол. Элисабет осторожно двинулась к печке, отражаясь в латунных дверцах.

Горячий дымоход дышал жаром.

Внезапно за дверцами что-то громко стукнуло. Элисабет сделала шаг назад, наткнулась на стул.

Раскаленное полено ударилось о дверцу печи, только и всего. В столовой никого не было.

Элисабет перевела дух, вышла из столовой, закрыла дверь и направилась было к комнате, где спали ночные дежурные, но остановилась и прислушалась.

Из комнат девочек не доносилось ни звука. В воздухе разливался кисловатый запах раскаленного металла. Элисабет пыталась уловить движение в темном коридоре, но все было тихо. И все же ее потянуло пройти по коридору, к незапертым дверям. Некоторые как будто приотворены, другие — закрыты.

Справа располагались туалеты, за ними — ниша с запертой дверью изолятора, в котором спала Миранда.

Из дверного глазка сочился слабый свет.

Элисабет остановилась, задержала дыхание. В изоляторе кто-то что-то слабо шептал, но когда Элисабет двинулась к двери, шепот резко оборвался.

— А ну-ка замолчи, — сказала она неизвестно кому.

Сердце тяжело заколотилось, когда Элисабет услышала несколько быстрых ударов. Определить, откуда доносится звук, было сложно, но казалось, что это Миранда, лежа в постели, колотит босыми ногами в стену. Элисабет хотела подойти к двери и заглянуть в глазок, как вдруг увидела, что в темном углублении кто-то стоит. Человек.

Подавившись криком, Элисабет отшатнулась. Странное, нереальное ощущение — тело словно налилось тяжелой водой.

Она сразу оценила, как велика опасность, но оцепенела от страха.

И поняла, что надо бежать, лишь когда скрипнула половица в коридоре.

Фигура в темноте вдруг задвигалась очень быстро.

Элисабет повернулась и бросилась бежать, слыша за спиной шаги. Споткнулась о половик, ударилась плечом о стену, побежала дальше.

Мягкий голос сказал ей «постой», но она побежала еще быстрее.

Двери распахивались, ударяясь о стену.

Элисабет в панике промчалась мимо комнаты для осмотра, задев стену. Доска с Конвенцией ООН о правах ребенка сорвалась с крючка, обрушилась на пол. Элисабет добежала до двери, рванула ручку и выскочила в ночную прохладу, но споткнулась на ступеньках крыльца и упала, подвернув ногу. От боли в щиколотке Элисабет завопила. Слыша тяжелые шаги уже в прихожей, она сползла на землю, проползла несколько метров, теряя тапочки, и, плача, снова встала на ноги.

Глава 4

Собака залаяла на нее, подбежала, обнюхала, заскулила. Элисабет, хромая, уходила по гравийной площадке прочь от дома. Собака снова залаяла — злобно, неровно. Элисабет понимала, что в лес не побежит; до ближайшей усадьбы далеко, с полчаса езды на машине. Бежать было некуда. Элисабет огляделась и скользнула к прачечной. Трясущимися руками открыла дверь, протиснулась внутрь и осторожно закрыла дверь за собой.

Задыхаясь, опустилась на пол, нащупала телефон.

— О боже, боже…

У Элисабет так тряслись руки, что она выронила телефон. Задняя крышка отскочила, батарейка выкатилась. Элисабет бросилась подбирать детали — и услышала, как под чьими-то шагами хрустит гравий на площадке.

Элисабет едва дышала.

Пульс отдавался во всем теле. Шумело в ушах. Она выглянула в низкое окошко, пытаясь что-нибудь рассмотреть.

Бустер лаял прямо перед прачечной — пес прибежал сюда за Элисабет. Он скреб дверь и тревожно поскуливал.

Стараясь дышать как можно тише, Элисабет отползла в угол, к каменной печи, спряталась за дровяным ящиком и наконец-то вставила плоскую батарейку в телефон.

Когда дверь открылась, Элисабет не удержалась и закричала.