Сайт погибнет, и мы вместе с ним.

Если бы я знала, что делать!

Если бы кто-нибудь другой появился и взял на себя ответственность!

Забавно. Я самый самостоятельный и независимый человек из всех, кого я знаю, но сейчас действительно отдала бы что угодно за то, чтобы кто-то за меня принял решение. Или хотя бы дал мне умный совет. И как это Мамбо не подготовила меня в свое время к подобной ситуации? Мне казалось, что она старалась обучить меня буквально всему, вплоть до ремонта раковины на кухне. Я, например, знаю все о том, как притворяться человеком и как вести себя в Пограничных Мирах и в Других Мирах, но, когда речь заходит о левиафанах, я пас.

Я смотрю на остатки библиотеки. Да, становится все хуже и хуже. Трещины разрезают каменный пол, шкафы рушатся, слышится жуткая какофония. С моего места прекрасно видны глубокие дыры в полу в тех местах, где стояли шкафы.

Я думаю о том, что сказал мне Либрариус. Как он не боится умирать, потому что, умерев, просто родится вновь, причем самим собой. Он боится другого — того, что сила, разрушающая Вордвуд, разрушит и его дух, потому что тогда он уже вряд ли сможет снова стать самим собой.

Вот и ответ на мой вопрос. Если Левиафан умрет, то есть если у меня все-таки хватит смелости пустить в ход свой нож, он останется собой. А если я не убью его, тогда его, как и Либрариуса, разорвет в клочья, как только Вордвуд развалится.

Я не могу этого допустить. Левиафан этого не заслужил. Насколько мне известно, это именно он снабдил Ворона всем необходимым, чтобы тот сотворил мир, всего лишь ничтожной частью которого является этот уголок Других Миров. Какая ирония судьбы!

Прежде чем решиться, я делаю глубокий вдох, потом вонзаю нож в артерию и перерезаю ее. Нож входит так легко, как будто я режу пудинг. Никакого сопротивления. А потом отверстие, проделанное мной, начинает расширяться. Из него вырывается фонтан крови, целый красный гейзер. Огромное тело подо мной вздрагивает, и я падаю, съезжая по скользкой от крови коже.

Как странно и жутко! Мое восприятие замедляется, как у человека, попавшего в автокатастрофу. К тому же я чувствую огромные перемены… в воздухе, у себя внутри. Что-то во мне сдвинулось. Где-то очень глубоко. В костном мозге.

На меня льется кровь. Я вся в его крови.

Я иду по плечу Левиафана. Стараюсь ухватиться за что-нибудь, хоть за что-нибудь, но его кожа очень скользкая от крови.

Потом я оказываюсь в воздухе.

Падаю.

Все вокруг становится белым.

Кристи

Мы едва не теряем Боджо в очередной трещине. Пропасть открывается прямо у наших ног, отделяя Аарона и Сюзи от остальных. Аарон прыгает, потом они с Боджо протягивают руки Сюзи. Пропасть расширяется, из-под ног в нее сыплются камни. Книжные шкафы тоже сползают вниз. Сюзи прыгает, Боджо и Аарон ловят ее и оттаскивают от края. Но не успевают они оказаться на твердой земле, как у них под ногами образовывается новая трещина.

Боджо толкает Аарона и Сюзи туда, где их подхватываем мы с Раулем, но сам срывается. Его спасает только то, что он успевает схватиться за книжный шкаф. Сыплются книги. Пролетев мимо Боджо, они исчезают в бездне. Боджо пытается выбраться, цепляясь за нависший над пропастью угол шкафа, но и вторая ножка шкафа ползет вниз.

— Держись! — кричит Рауль.

Он распластывается по земле и свешивает свой рюкзак Боджо. Мы с Аароном и Сюзи держим Рауля за ноги. Боджо дотягивается до одной из лямок рюкзака. Рауль держит другую обеими руками. Еще один дождь из книг — хорошо, что это тонкие брошюры. Просто чудо, что никто из нас еще не получил сотрясения мозга от какого-нибудь толстого тома.

Боджо хватается за лямку, и мы начинаем тянуть Рауля назад, таким образом поднимая и Боджо повыше.