– У Кальдака упало сердце. – Но они не ждали нас. – В тусклом свете Кальдак разглядел блестящие белые зубы землянина. – Мы набросились на них, как тролли, сэр. Рассеяли их всех к черту и ушли. Черт возьми, здорово было!

Кальдак в волнении слушал человеческий голос. Они единственные среди бойцов Узора испытывали такое удовольствие от боя. Но эти расовые недостатки спасли его жизнь и Бог знает сколько жизней его товарищей.

– Можете вы нас отсюда вывести?

– Никаких проблем, почитаемый командир. Теперь эта долина наша.

Кальдак расслышал, но не понял.

– Криголиты впереди… Они окопались и контролируют все критические позиции…

– Напряжение позади, сэр. Когда мы напали на их засаду, то стали продвигаться вперед. Укатали их как следует. И сами потеряли хороших ребят, – добавил он мрачно. – Криголиты – упорные бойцы, но они думают, вместо того, чтобы реагировать, если вы понимаете, о чем я говорю. Они так и не оправились от удивления при нашем появлении. – Он поглядел в темноту.

– Хороший дождь сегодня. Напоминает родину.

Землянка‑медичка продолжала работать с его боком, болтая при этом:

– Малокалиберное лучевое оружие. Вам повезло, сэр. Немного левее – и попали бы в позвоночник. – Она улыбнулась ему ободряюще, и он вновь подивился способности людей чувствовать теплоту и приязнь в самых жутких обстоятельствах.

– Это пройдет, фиксировать ничего не надо, – говорила она. – Но могу поклясться, чертовски неприятно. Я предпочла бы, конечно, чтобы этим занялись гивистамские хирурги там, на побережье. Хотела бы я иметь их технику. Никогда этого не будет.

– Я благодарен вам за вашу работу, – сказал ей Кальдак на ее родном языке.

Позади подофицер протянул свою руку. Другой земной солдат стиснул длинные массудские пальцы. Пока солдаты обменивались приветствиями и дружелюбно болтали, женщина‑медик взглянула в лицо Кальдаку.

– Я дала вам усыпляющее, сэр. Вам пока лучше не ходить. Через несколько минут мы заберем вас отсюда. Я знаю, как нехорошо вы себя чувствуете на этом дожде.

Кальдак почувствовал, что наступает забытье. На этот раз не от травмы, а от благодетельного успокаивающего средства. Покой разливался по его измученному телу, словно кто‑то массировал его изнутри. И еще один голос дошел до него. Он смутно различил офицера с нашивками на правом плече.

– Что здесь такое? – спросил тот.

– Пара ползающих крыс, сэр, – сказал нашедший их солдат. – Один – командир.

– Прошу прощения, – пробормотал Кальдак полузасыпая, – я не уверен, что термин «крыса» используется в нужном контексте.

– Ничего личного, сэр, – сказал офицер, – это просто ваши лица. У людей есть тенденция давать прозвища, особенно – у военных. Заверяю вас, это вовсе не обидно.

– Так как я не знаю, что значит «крыса», я не могу обижаться на это сравнение – нос и бакенбарды Кальдака слегка подергивались под дождем. Офицер поднял глаза.

– Это недалеко отсюда. Когда стали поступать первые рапорты, мое подразделение вызвалось вызволить вас и ваших людей оттуда. Теперь сами криголиты и амплитуры бегут и прячутся. Наши вытаскивают их из темноты. Криголиты не так хорошо справляются с работой ночью под дождем, несмотря на все их снаряжение.

Он помолчал и наклонился поближе. Почти сонный, Кальдак не обращал внимания на капли дождя, падавшие с поднятого визора землянина.

– Ого, да не знакомы ли мы?

– Не припомню, – сонно пробормотал Кальдак. Лекарство продолжало действовать.

Человек начал тихо насвистывать мелодию. В этом деле они мастера. Уже как в тумане, Кальдак узнал мелодию, хотя много времени прошло с тех пор, как ему резали ухо дребезжащие тона.