- Для начала и небольшая сгодилась бы. А почему ты спрашиваешь?

- Может быть, я тебе смогу помочь.

- Ты, Аннушка?

- На нашей мельнице стоит совершенно новая молотилка, на которой работали лишь несколько раз. Наш сосед Загара купил ее в 1913 году. После этого он с женой уехал в Америку, чтобы заработать деньги на ее оплату. Но так как у них не было денег на дорогу и для того, чтобы хоть как-то начать новую жизнь, мой приемный отец поручился за них, и они нам в залог оставили молотилку и лошадь. Мы ими в нашем небольшом хозяйстве и не пользовались, поэтому машина так и простояла без дела. Незадолго до смерти моей матушки Загара написал нам, что они возвращаться в Европу не намерены и что мы можем взять машину себе в счет их долга. Так она у нас и осталась. Посмотри ее, и, если понравится, можешь ее взять на время или же купить, если она исправная.

Парень очень заинтересовался этим предложением.

- А кому эта молотилка осталась после смерти твоих родителей?

- Наверное, мне, - ответила девушка краснея, - так как они мне и все остальное оставили.

- Тебе? Я и не предполагал, что ты такая богатая хозяйка, что даже могла бы мне продать молотилку.

- Мне теперь пора домой. Дядя еще болен. Он послал меня взглянуть на поля, но я его не хочу долго оставлять одного.

- Пойдем вместе. Завтра же посмотрю вашу молотилку, может быть, и сговоримся.

- Знаешь, Степан, это хорошо, - засмеялась она весело. - Мне деньги не нужны, так как одежды и обуви у меня достаточно; к тому же я получаю за аренду мельницы. Если молотилка тебе понравится, ты можешь выплатить за нее частями, пока что-нибудь не заработаешь.

Во время их разговора девушка показалась Степану такой обаятельной, что сердце его потеплело, словно его коснулись лучи майского солнца. Поблагодарив, он расспросил ее подробнее о самочувствии соседа, а также Сени-ных, и, оживленно беседуя, молодые люди дошли до Миловых. Староста задержал Степана, а Аннушка поспешила домой. В дверях она встретилась с тетушкой Зварой, у которой было очень расстроенное лицо.

- Что с вами, тетя?

- Ах, деточка, наш хозяин мне совсем не нравится. У него такой вид, будто какая-то печаль гложет его сердце. Пойди к нему, ты его лучше всех развеселишь. А я за водой схожу.

Аннушка поставила свой букет в кувшин со свежей водой и вошла в дом. Дверь скрипнула, словно заявляя о ее приходе. Аннушка остановилась на пороге, освещенная яркими солнечными лучами, будто они хотели Матьясу представить ее: "Посмотри на нее, это ваша с Марийкой дочь, твое дитя!" В этот момент волна не изведанной им доселе отцовской любви хлынула в его сердце. Теперь он понял, почему эта сиротка с самого начала стала ему так дорога: "Она моя, моя!" В невыразимой радости умолкли мучительные укоры за неправедную прошлую жизнь. Матьяс выпрямился и протя- нул обе руки к вошедшей. Аннушка поставила кувшин с цветами на сундук возле дверей, и в этот миг ей подумалось: "Он тебя не отошлет; ты навсегда останешься с ним!" И тут же девушка бросилась в его раскрытые объятия. Их слезы смешались, отец осыпал ее ласками и нежными словами.

- Да благословит тебя Бог, дитя моей Марийки, годами оплаканное мое сокровище. Эта благородная душа, твоя приемная мать, вернула тебя мне! Да воздаст ей Иисус Христос за это!

- Дядя Матьяс! - воскликнула девушка, подняв голову и ошеломленно посмотрев в его мокрое от слез лицо. - Что это вы говорите?

- Правду я говорю, дитя мое. Но я не знаю, готова ли ты еще признать меня отцом после моего такого непростительно долгого молчания?

- Неужели, неужели это правда, и вы мой отец?

- Да, - дрогнувшим голосом сказал Матьяс и отпустил ее. - Прочти это письмо, тогда тебе все станет ясно.

Он подал ей письмо ее приемной матери и бросился лицом в подушки. В комнате наступила полная тишина. Лишь по судорожному дыханию Матьяса было заметно, какая буря чувств в нем бушевала.