— Тут они, капитан, тут. — Выйдя из сарая, озабоченно сказал: — Но почему-то нет третьего?

— Какого дьявола по двору шастаете? — раздался грубый окрик. Повернув голову, Кусенев увидел в дверном проеме мужчину лет за сорок, опиравшегося руками о притолоку.

«Фома, — подумал Кусенев. — Далеко не хилый, а какой жесткий взгляд! Руки почему-то держит на притолоке…» Мелькнула мысль, что там оружие. Мгновенно вытащив из бокового кармана пистолет и взведя курок, Кусенев спокойно сказал:

— Не вздумай шалить, Фома, и опусти руки! Опусти, кому говорю! Тот помедлил, но руки от притолоки нехотя оторвал.

— Так-то лучше будет. — Теперь отойди от двери и встань лицом к стене, — приказал Кусенев.

Зло сверкая глазами, Фома спустился по порожку и медленно повернулся.

— Руки на стену, ноги на ширину плеч! — скомандовал Кусенев. — И быстро, быстро.

Фома оперся руками об стену и раздвинул ноги.

— Лейтенант, обыщите!

Участковый подошел и стал хлопать руками по карманам брюк, пиджака, но ничего не найдя, отошел.

Поглядывая на пистолет, Фома пробурчал.

— Против пушки не попрешь.

— Есть наручники? — спросил Кусенев участкового.

— Так точно!

— Надевай.

На запястьях Фомы щелкнули наручники. Все это было сделано быстро, спокойно, без суеты. Стоявший рядом председатель только качал головой.

Увидев, что к дому Фомы подъехал работник милиции с какими-то людьми и услышав шум во дворе, стали собираться соседи и просто любопытные. Среди них оказалась и родная тетка Фомы; она ахала, охала, позор-то какой!

Кусенев спросил у Фомы, куда подевался третий поросенок? Тот, не поворачивая головы, ответил, что отдал тетке. Та, как только услышала, запричитала:

— Ах, изверг проклятый, ах, брехун! Я же тебе за него денежки отдала? Люди добрые, я не знала, что поросенок ворованный, он же сказал, что за работу получил!

Люди молчали. Не слушая причитаний тетки, Фома спросил Кусенева:

— Скажи, начальник, какая тварь меня заложила?

Кусенев огляделся, а в это время во двор как раз вбежал коричневый «гончак».

— Да вот он и выдал, — кивнул на собаку.

— Шутишь, начальник, — ухмыльнулся Фома. — Не-ет, он не может выдать, собака — не человек!

— Может, может, — перебил Кусенев Фому. — Когда ты выстрелил в четвертого поросенка, тот убежал в посадку и там подох. А твой пес неплохо свежей свининкой полакомился. Он-то и привел нас к тебе. — Собака не бродяжка, думаю, ухоженная, значит, хозяина имеет. Вот и не ошибся.

— Ведь хотел же пристукнуть, да пожалел, — процедил сквозь зубы Фома.

Тут же, во дворе, он был допрошен.

— Скажи, а почему на мотоцикле вилял, когда от свинарника ехал? — спросил Кусенев.

Понимая, что запираться нет смысла, Фома рассказал все как было. Кражу он совершил утром, когда на свинарнике никого не было. Чтобы поросята меньше визжали, он им на голову надевал мешки. Положив в коляску последнего, поехал, но этот последний выпрыгнул и побежал в кукурузное поле. Поросенок несся, как угорелый, и шарахался из стороны в сторону. Вот и он вилял за ним на мотоцикле. Когда поросенок стал отрываться, пальнул из обреза. Но не был уверен, что попал, а поросенок уже скрылся в посадке. После выбрался на дорогу и поехал домой, а про собаку забыл.

Во дворе уже собралось десятка два людей. Все слушали и перешептывались между собой. Подойдя к двери, Кусенев громко крикнул:

— Посмотрите-ка сюда, граждане!

Люди примолкли, стали смотреть.