Турецкий вышел на кухню, потирая ладони в предвкушении, и вдруг в негодовании уставился на бутылку все того же армянского коньяка (бутылку-то уже другую, разумеется).

— Юрец, да ты что, издеваешься?!

— А что? — слегка испугался маршал Ней.

— Драгоценный десертный напиток — и под горячие закуски?!

— Ты хочешь сказать…

— Я не хочу сказать, я громогласно заявляю: водка, водка и ничего, кроме водки! Немедленно и по пятьдесят.

Из холодильника была изъята початая бутылка «Русского стандарта» и под созревшие перцы опрокинуты первые рюмки.

Прислушиваясь к себе, к разливающимся по пищеводу, по сосудам ощущениям, Гордеев медленно, но верно ощутил, насколько руководящий работник Генпрокуратуры был прав. В затылке непостижимым образом ломить перестало.

— Теперь так, — распорядился Турецкий, беря бутылку в руку и снова безошибочным резким движением исключительно ровно наполняя рюмки. — Признаю, что был резок в отношении твоего коллеги, тем более что ничего не доказано, а ведь мы с ним даже формально никогда не были по разные стороны баррикад. Вот! Помянем Гарри Яковлевича.

Несмотря на немного ернический тон своего приятеля (да ведь никогда не узнаешь, насколько он серьезен, даже в такой момент!), Гордеев почувствовал, как ком подкатывает к горлу. Наконец произошло то, что должно было произойти. День как бы закончился, время завершило свой бег по очередному кольцу, и все события, к которым он чувствовал сопричастность, уже непоправимо отступили в прошлое, стали историей…

Они встали и молча, не чокаясь, выпили. Тут уже в голове у Гордеева зашумело. Только не сзади, а спереди. Он давно замечал, что, когда чокаешься, вроде бы легче идет. Глупость, конечно, но что ни говори, опыт — сын ошибок трудных…

— Закусывай, Юрец, закусывай, — доброжелательно предложил Турецкий. Он, напротив, чувствовал себя все лучше и лучше. И как водится, теперь-то как раз и стал рождать версии происшедшего — одну гениальнее другой.

Время от времени у него звонили два телефона — оба по служебным причинам. Ирина Генриховна больше не беспокоила, звонили криминалисты, спецы по связи, дважды Денис Грязнов интересовался самочувствием Гордеева. Кое-какая информация уже появилась. Машина ЗИЛ, непостижимым образом попавшая в центр города, с теми номерами, которые запомнил Гордеев, на балансе Министерства обороны не значилась. Зато эти номера принадлежали автомобилю «ниссан-патрол» сына генерал-майора Шепитько, работавшего в управлении тыла Министерства обороны. Очевидно, каким-то образом они были сняты, если семейство тылового военачальника не имело отношения к утреннему преступлению. Пока что все находилось в стадии разработки, проще говоря — проверки. Итак, одно было ясно наверняка: ЗИЛ появился действительно не случайно.

— Ну и что, ты доволен? — спросил Турецкий, налегая на зелень.

— Удовлетворен.

— Понятно, типа — отрицательный результат тоже результат? — усмехнулся Турецкий. — Ну а теперь у меня для тебя положительный результат.

— Ага! — обрадовался хозяин.

— Не ага, а чем закусывать будем?

Полководцы-соратники молча оглядели поле битвы: перцы исчезли, овощи растворились, водки поубавилось, но она все еще была и призывала к действию.

На плиту была водружена специальная ребристая сковородка, через минуту на ней закипело масло и туда были опущены стейки. Наблюдая, как их поверхность медленно меняет цвет от термообработки, Турецкий хитро улыбнулся.

«Что еще он мне приготовил?» — подумал Гордеев. Из телефонных разговоров, которые вел Александр Борисович, он не понял ничего.