Изменить размер шрифта - +
Но сейчас цена всему этому — дерьмо. Сейчас для меня важна только эта девочка — Люсия, Люська, Людмила, у нее столько разных имен, что я не знаю, как надо ее называть, и я ни разу в жизни ее не видел. Но мне важно только одно — вернуть ее.

«Ну, спасибо, — подумал я. — Потому что, как иногда пишут на футболках, — когда угодил по уши в болото с крокодилами, можешь забыть, что собирался его осушить. Сейчас совершенно не важно, где именно в Сансет-парке прячутся эти двое, не важно, разыщу ли я их сегодня, или завтра, или не разыщу никогда. Утром я передам все, что у меня есть, Джону Келли, пусть действует дальше. Не важно, кто арестует Календера, неважно, получит ли он пятнадцать лет, или двадцать пять, или пожизненное заключение, или умрет где-нибудь в переулке от руки Кинена Кхари или от моей. Или останется на свободе, с деньгами или без. Может быть, это будет важно завтра. А может быть, и нет. Но сегодня это не важно».

Все сразу стало ясно и понятно, как и должно было быть с самого начала. Единственное, что важно, — это вернуть девочку. А все остальное не имеет никакого значения.

 

— Ну, дело сделано, — сказал Кинен, и его брат захлопал в ладоши. Я хлопать не стал, но тоже почувствовал волнение. Можно было подумать, что эти деньги предназначаются нам.

— Кинен, можно вас на минутку? — сказал Юрий. — Посмотрите.

Он открыл одну из своих сумок и вывалил на стол ее содержимое — пачки сотенных бумажек, заклеенные бандеролями с печатью банка «Чейз-Манхэттен».

— Красота, — сказал Кинен. — Что вы сделали, Юрий? Залезли в банковский сейф? Как вы умудрились в такое позднее время ограбить банк?

Юрий протянул ему пачку. Кинен стащил с нее бандероль, посмотрел на верхнюю купюру и сказал:

— Можно не смотреть, да? Вы не стали бы предлагать мне смотреть, если бы все было кошерно. Это липа, да? — Он присмотрелся внимательнее, отложил бумажку в сторону и стал рассматривать следующую. — Липа, — подтвердил он. — Но очень похоже. Номера на всех одинаковые? Нет, вот другой.

— Три разных номера, — сказал Юрий.

— В банке это не пройдет, — сказал Кинен. — У них есть сканеры, какие-то там электронные приборы. Но в остальном они выглядят, на мой взгляд, вполне прилично.

Он смял в руке бумажку, разгладил ее, поднес к лампе и прищурился.

— Бумага хороша. И краска на вид нормальная. Такие симпатичные потертые бумажки — наверное, их вымачивали в кофейной гуще и пропускали через стиральную машину. Ваше мнение, Мэтт?

Я достал из бумажника настоящую банкноту — по крайней мере, я полагал, что она настоящая, — и положил рядом с той, которую дал мне Кинен. Мне показалось, что на фальшивой выражение лица у Франклина не такое безмятежное, а чуть понахальнее, но при обычных обстоятельствах я не обратил бы на это никакого внимания.

— Очень мило, — сказал Кинен. — С какой скидкой брали?

— Оптом — шестьдесят процентов. По сорок центов за доллар.

— Многовато.

— Хороший товар дешевым не бывает, — сказал Юрий.

— Верно. И лучше торговать этим, чем наркотиками. Потому что, если подумать, кому от этого плохо?

— Валюта обесценивается, — заметил Питер.

— Разве? Это же капля в море. Стоит лопнуть одному банку, как валюта обесценивается куда больше, чем от двадцати лет работы фальшивомонетчиков.

— Это мне дали взаймы, — сказал Юрий. — Можно будет не платить, если мы все получим обратно и я их верну.

Быстрый переход