«…Для такого человека, как Кошон, Жанна не могла быть посланницей Бога. Разве Бог изгнал бы его, епископа, из собственного собора? Если миссия Жанны имела божественную природу, значит, Кошон тридцать лет своей жизни служил злу. <…> Попав под власть силлогизма своей жизни, он не желал видеть истину, потому что она означала бы для него приговор — в той мере, в какой Кошон не выходил за рамки ментальных категорий всей своей жизни. Для богослова Кошона Жанна была злом. И потом, чем для епископа могла быть христианка, которая поучает клириков и для чьей веры больше подходит прямой диалог со святыми, чем обязательное посредничество церкви?»

И вот с таким багажом епископу Кошону поневоле приходилось быть объективным и соблюдать установленные законы, дабы не впасть в грех. Тем более что цель инквизиции — не наказание как таковое, а спасение души грешника…

* * *

В XV столетии знали толк в документировании событий и бюрократии, причем знали не хуже, а то и лучше, чем в наши времена. Столь громкий (по замыслу организаторов) инквизиционный суд должен был стать орудием пропаганды, а следовательно, секретариат в точности фиксировал все, что происходило на процессе: показания обвиняемой, слова свидетелей, вопросы и ответы. Абсолютное большинство этих материалов дошло до нашего времени.

Кстати, к вопросу о бюрократии. Столь серьезный суд с многочисленными участниками-заседателями, охраной и большими расходами на содержание должен был финансироваться — это взяло на себя правительство регента Бедфорда. Суммы известны: гонорар Пьера Кошона составлял 750 ливров, заседатели получали по ливру за каждый день работы, оплачивались проезд, съем жилья, питание. Общая сумма, потраченная англичанами на обеспечение процесса, до нас не дошла, но она очень и очень внушительна — по очень грубым оценкам, от 8 до 12 тысяч ливров, а возможно, и больше: герцог Бедфорд не скупился.

3 января 1431 года англичане официально передают Жанну под юрисдикцию инквизиции с формулировкой: «…чтобы всякий раз, когда это понадобится названному епископу, люди [короля] и чиновники, которым поручена ее охрана, будут выдавать ему сию Жанну, чтобы он мог ее допрашивать и судить согласно Богу, разуму, божественному праву и святым канонам». Вот тут-то у Пьера Кошона и возникают первые существенные затруднения в отправлении церковного права.

Как мы помним, Sanctum Officium, священная инквизиция, являлась своего рода службой социальной и государственной безопасности Средневековья, противодействующей покушениям на основы общественного устройства. Инквизиция была полностью отделена от светских властей, пускай и сотрудничала с ними — на положении старшего партнера, поскольку системообразующим ядром католического мира являлась Святая Мать-Церковь, а не светские государства. Соответственно, все, кто попадал под церковный суд по обвинениям духовного характера, обязаны были содержаться отдельно от обычных преступников, проходящих по административным или уголовным делам, дабы «не распространять зловоние ереси и не склонять к еще большему греху».

Англичане настояли, чтобы Жанна д'Арк содержалась именно в светской королевской тюрьме, а не в епископской, что само по себе было грубейшим нарушением процессуальных правил инквизиционного суда как структуры формально независимой. Безусловно, Пьер Кошон испытывал мощное давление со стороны своих английских патронов, не желавших выпускать столь ценную пленницу из своих рук, — когда один из церковных прелатов, участвовавших в предварительных слушаниях, попытался указать на этот факт, Кошон мрачно заявил, что перевод Жанны в тюрьму инквизиции «не понравится англичанам».