Лицо Джемшира расплылось в довольной улыбке.

— На всех плюешь, — не унимался Хамза. — И на меня тоже? Ну-ка погляди! Вот он, ивовый листик из Бурсы. — Он выхватил из внутреннего кармана финку и всадил ее в стол. Стальное лезвие задрожало, поблескивая, как вода.

Решид выдернул финку и спрятал ее в свой карман.

— Отдай, — попросил Хамза.

— Пусть пока останется у меня, будешь уходить, отдам! — попытался возразить Решид.

— Что значит: когда будешь уходить… У меня, приятель, много врагов. Мой нож должен быть при мне. Отдай!

— Ты почему опоздал? — спросил отец.

Хамза сел рядом с ним, забыв о финке.

— Да так, по пустяку… Знаешь этих пижонов в галстуках… Черт бы их побрал! Человека до белого каления довести могут.

— Что случилось?

— «Случилось» не то слово. Чуть было не покончил с одним таким типом!

Джемшир забеспокоился.

— Рассказывай!

— Ну, знаешь, тут рядом есть общественная уборная. Захожу я туда, а там один, этот самый, ну… в галстуке, короче — эфенди… Я ему, кажется, на ногу наступил. Слышу: «Осел!». Оборачиваюсь: это он мне. Так меня и зацепило. Я к нему: «Послушай, — говорю, — это ты мне?» «Ты, — говорит, — мне на ногу наступил». «Если, — говорю, — даже и наступил, что с того?» А сам думаю: «Попробуй только рот открыть». Но он промолчал, понял, с кем имеет дело, дурак, убрался. Но ведь все-таки обругал меня! Выскочил я из уборной, за ним. Догнал на косогоре у фабрики Калагынаоглу, схватил за грудки. «Ты кого, — говорю, — ослом назвал? Отвечай!» Пока он чего-то там мямлил, я ему как врежу — справа, слева, раз, раз! Вырвался он у меня из рук и как бешеный бросился бежать. Я за ним, но тут схватили меня. «Брось, — говорят, — чего ты связался с каким-то пижоном. Уж связываться, так с человеком стоящим, достойным тебя. Коли всыпешь такому, каждый скажет: „Ну что ж — молодец!..“»

Хамза вдруг снова вспомнил о ноже.

— Отдай, Решид!

— Нет, нет, сынок, пусть пока останется у меня.

— Отдай, говорю, Решид. Не видал, что ли, ножа?

Решид вернул нож. Хамза принял его обеими руками, приложил к губам, ко лбу, осторожно сунул в кожаный чехол и спрятал в карман. Встретившись взглядом с отцом, спросил:

— Ну что ж, Джемшир, так и будем сидеть? А ну-ка действуй…

— Ты о чем?

— Как о чем? Побойся аллаха! Позови-ка гарсона, чем ты нас попотчуешь? А если у вас нет денег, так и скажи, дорогой. А ну, взгляните — вот это деньги! — Он вытащил из кармана одну за другой две пачки пяти- и десятилировых кредиток и бросил их на стол.

Джемшир расплылся в горделивой улыбке. Решид похлопал Хамзу по спине:

— Молодец! Ты, кажется, перещеголял отца… У кого это ты одолжился?

— Будто не знаешь? — самодовольно проговорил Хамза.

— Не у жены ли директора?

— Ха, лучше бы ты этого не знал…

— Ах вот оно что! Хамза, говорят, эта баба носит в своем ридикюле револьвер… Это верно? — полюбопытствовал Решид.

— Приходится, раз она спит с такими, как мы.

— Выходит, бой-баба?

Хамза хмыкнул и сказал непристойность.

На дружный хохот Решида с Джемширом обернулась вся шашлычная.